Карл Бруннер

На заднем сидении фургона, там, где открываются дверцы, сидит маленький мальчик в матроске и, презрительно ухмыляясь, косится на сыщика. Сыщик все дальше и дальше уходит по Ульмерштрассе, глядя прямо перед собой.

Хлебному фургону предстояло объехать еще много клиентов. Он останавливался у маленьких ресторанов и пивных. Хельмут, мальчишка из пекарни, соскакивал с козел и звонил в большой колокольчик. Из ресторанов выходили люди и брали хлеб, аккуратно уложенный в корзины. Карлуша, сидевший сзади, отворял и закрывал дверцы.

Потом он попросил Хельмута позволить ему звонить в колокольчик. Это Карлу очень нравилось. Большой красивый колокольчик висел на ремне. Фургон иногда останавливался у шикарных домов. Карлуша раскачивал колокольчик и забывал на время о своем горе.

Франц Шрамм ждал его в назначенном месте около пекарни. Над витриной была надпись: «Генрих Хош — хлеб хорош». Франц беспокойно ходил взад и вперед. Он ждал уже почти два часа. Его начинало тошнить от теплого хлебного запаха пекарни, а Карла все нет как нет.

Не арестовали ли его?

Начало смеркаться, и в пекарне уже зажгли свет, когда подъехал фургон с хлебом. Хельмут соскочил с козел.

«У Марихен есть жених…» весело мычал он себе под нос.

Франц подошел к нему и зашептал:

— Ты уже знаешь, что случилось у Бруннеров?

Хельмут, высокий худощавый мальчик, только кивнул головой. Хельмут вообще говорил только тогда, когда это было совершенно необходимо.

— Подумай только! Карл тоже исчез! — шептал Франц с озабоченным лицом. — Ты его нигде…

Францу не пришлось закончить фразу, потому что Хельмут, вынимая из фургона пустые корзины, молча указал головой в темный угол. Франц поднял глаза и узнал своего друга.

Свет из окна пекарни падал на фургон и освещал только одну его половину. Карлуша поступил очень умно, что продолжал скрываться. Ведь вокруг дома, наверно, все еще шныряли проклятые ищейки.

Франц подошел к Карлуше и стал рядом с ним в тени.

— Как ты избавился от шпика? — радостно улыбаясь, спросил он.

Но Карл ничего не ответил. Дрожащими руками он уцепился за Франца:

— Что с матерью?

Весь вечер он ездил с Хельмутом в фургоне; ему было разрешено звонить в колокольчик, и иногда он даже забывал о своей беде. Но теперь, когда они снова подъехали к дому, у мальчика опять перехватило дыхание, и ему казалось, что голова у него крепко-накрепко стянута холодным железным обручем. «Что с матерью?» был его первый вопрос.

— Они ее не поймали, — улыбаясь, ответил Франц и положил руку на Карлушино плечо. — Она скрылась! Через окно, по крышам… Испарилась!

Глаза Франца горели от восторга. Карл слушал с открытым ртом, словно желая не только слышать его слова, но и проглотить их. Франц продолжал:

— Целых два часа они обыскивали все кругом. Лазали, как кошки, по крышам. И ничего не нашли, кроме птичьего помета.

Франц коротко свистнул и смешно взмахнул рукой.

— Исчезла! — весело сказал он. — Как бабочка! Раз, два — и нет ее!

Лицо Карлуши засияло гордостью, счастьем и задором. Бессознательно он поднял кулак и закричал: «Ура! Ура!»

Затем засмеялся и хлопнул Франца по плечу. Он весь трясся от смеха. Он смеялся всей душой, всем телом. Он хохотал и, не переставая, хлопал Франца по плечу.

Франц серьезно и озабоченно оглянулся вокруг.

— Перестань, Карл! — шепнул он. — Перестань же! Они ведь все еще здесь. Заткнись, тебе говорят!

Но Карл не мог остановиться. Ха-ха-ха-ха! Словно весь его страх, горечь, заботы выходили из него вместе со смехом. «Ничего не погибло! Ничего не потеряно!» Франц схватил Карла за ворот его матросской куртки и зашептал:

— Они подкарауливают здесь твою мать.

Смех оборвался, точно его обрезали ножом. Карл молча и испытующе поглядел на Франца. Немного погодя он сказал:

— Ты же говоришь, что моя мама скрылась?

— Да. Но они рассчитывают, что она ради тебя вернется. Лиза слышала, как они говорили. Поэтому тебе нельзя возвращаться.

— А что пользы, если я не вернусь? Мама все равно подумает, что я там…

Карл опустил голову, потому что глаза его опять наполнились слезами.

— Она вернется, — прошептал он и покраснел. — Она непременно вернется.

Он знал, что мать его не покинет, и эта мысль наполняла его нежностью и страхом одновременно.

— Ну и свиньи! — процедил сквозь зубы Франц, сжимая кулаки. — Они уже и свет зажгли в квартире, чтобы твоя мама думала, будто ты дома.

— Что же нам делать? — спросил огорченно Карл.

— Только не робей! У меня есть план. Мы начинаем борьбу!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

В половине девятого вечера маленький Петер стоял на посту, на месте, предусмотренном по плану Франца. Петеру надлежало стоять в парадном около лестницы и сообщать соседнему часовому во дворе, если в доме произойдет что-нибудь важное. Ему было приказано также спокойно играть, как ни в чем не бывало, и не бегать взад и вперед, чтобы не навлечь на себя подозрений.

Петер был очень взволнован. В первый раз ему позволили участвовать в настоящей секретной работе (ему было всего 7 лет). После ужина он отпросился у матери погулять еще полчасика. Яблоко он возьмет с собой.