Карл Маркс. Человек, изменивший мир. Жизнь. Идеалы. Утопия

Мнение Маркса о том, что постоянные армии должны быть в конечном счете заменены «всеобщим вооружением народа и всеобщим обучением его пользованию оружием» [60], также было одобрено без возражений. Он распорядился, чтобы проблемы международного кредита и религиозных идей были «оставлены на усмотрение французов». Неизбежно возник польский вопрос, и взгляды Маркса встретили сильное сопротивление, поскольку французы выработали замечательную контррезолюцию, которая гласила: «Мы, сторонники свободы, протестуем против всех деспотий; мы решительно осуждаем и порицаем организацию и социальные тенденции русского деспотизма, как неизбежно ведущие к самой жестокой форме коммунизма; но, будучи делегатами экономического конгресса, мы считаем, что нам нечего сказать относительно политической реконструкции Польши» [61]. Прудонисты не разделяли того, что считали «русофобией» Маркса, и не понимали, почему русский деспотизм должен осуждаться более конкретно, чем любой другой. В итоге конгресс принял компромиссную резолюцию, предложенную Беккером, которая была ближе к французскому предложению и предполагала поражение Маркса. В ходе дебатов об организации Толен снова предложил, чтобы делегатами конгрессов были только рабочие. Кремер в ответ заявил, что в Британии многое зависит от членов среднего класса. «Среди этих членов, – добавил он, – я упомяну только одного, гражданина Маркса, который всю свою жизнь посвятил триумфу рабочего класса» [62]. Маркс очень опасался Женевского конгресса, но, как он писал Кугельману, «в целом его результаты превзошли мои ожидания» [63].

III. Интернационал в зените

В 1867–1869 годах, когда состоялись три конгресса в Лозанне, Брюсселе и Базеле, Интернационал достиг вершины своего могущества и влияния. Лозаннский конгресс вновь стал франко-швейцарским собранием. Маркс был слишком поглощен работой над первым томом «Капитала» и не мог уделять много времени подготовке, так что многочисленная французская делегация оказала значительное влияние: им удалось добиться принятия компромиссной резолюции об ответственности государства за образование, и они согласились только на слова «общественная собственность» в связи с бельгийской резолюцией, призывавшей к национализации железных дорог и других монополий. Прудонисты выступали за крестьянскую собственность, и обсуждение вопроса о национализации земли пришлось отложить до следующего года. Резолюции о кооперативах и кредитных схемах также были вдохновлены французами. Единственный вопрос, который объединял Маркса и французов, – как ответить на приглашение Лиги мира и свободы – международной полупацифистской организации, которую поддерживали такие разные люди, как Джон Стюарт Милль, Виктор Гюго, Брайт, Герцен, Гарибальди и Бакунин. Лига проводила конференцию в Швейцарии одновременно с Интернационалом и пригласила на нее своих представителей. В Генеральном совете Маркс решительно высказался против того, чтобы иметь что-либо общее с этой группой «бессильных буржуазных идеологов». Большинство делегатов в Лозанне высказались за сотрудничество с Лигой, но Толену удалось включить в заявление о согласии точку зрения, согласно которой войну может остановить только новая социальная система, созданная путем справедливого перераспределения богатства. Не сочтя это неприемлемым, Лига приняла заявление с энтузиазмом, но продолжать сотрудничество с Интернационалом не стала.

Текущие промышленные волнения и принятие законопроекта о реформе 1867 года в Великобритании привлекли внимание общественности к движениям рабочего класса, и Лозаннский конгресс широко освещался в британской прессе. Маркс с оптимизмом писал Энгельсу: «Все движется вперед, и в следующей революции, которая, возможно, ближе, чем кажется, мы (то есть вы и я) будем иметь в своих руках эту мощную машину. Сравните это с результатами деятельности Мадзини и других за последние 30 лет. Все это было сделано без финансовой поддержки и вопреки интригам прудонистов в Париже, Мадзини в Италии, дерзновенных Оджера, Кремера и Поттера в Лондоне, Шульц-Делицша и последователей Лассаля в Германии. Мы можем быть очень довольны» [64]. В Генеральном совете, однако, все было далеко не так гладко. Марксу снова пришлось защищать Эккариуса от англичан, которые резко возражали против снисходительного тона его отчетов в The Times о Лозаннском конгрессе. Трудности с Оджером сохранялись, пока Маркс не устранил его влияние, упразднив должность президента. Французская секция в Лондоне вызвала столько возмущения, что Маркс некоторое время всерьез рассматривал возможность переноса местонахождения Генерального совета в Женеву, пока его не отговорил Энгельс, напомнивший ему о катастрофических результатах переноса штаб-квартиры Союза коммунистов в Кёльн в 1851 году.