Карл Маркс. История жизни

В первом томе «Капитала» мы все время находимся в рабочей мастерской: на фабрике, в руднике или в современном сельскохозяйственном производстве. Те выводы, к которым приходит Маркс, действительны для каждого капиталистического предприятия. Речь идет только о частном капитале, как типе всего производственного процесса. По прочтении этого первого тома становится ясным ежедневное происхождение прибыли, а весь механизм эксплуатации освещается до глубины. Перед нами лежат горы всевозможных товаров такими, как они выходят из мастерских, еще пропитанные потом рабочих, и во всех них мы можем ясно различить ту часть их стоимости, которая возникает из неоплаченного труда пролетария и столь же закономерно, как и весь товар, переходит в собственность капиталиста. Мы своими руками осязаем здесь корень эксплуатации.

Но это не все: жатва капиталиста еще не свезена в амбары. Плод эксплуатации налицо, но еще в форме, непригодной для предпринимателя. Поскольку он владеет им в виде склада товаров, капиталист еще не может возрадоваться своей эксплуатации. Он не рабовладелец античного, греко-римского мира и не феодальный властитель Средневековья, которые обирали рабочий люд только для своей собственной роскоши и для величия своего двора. Капиталисту нужно, чтобы его богатство заключалось в наличных деньгах и он мог бы использовать его наряду с «подобающим его положению образом жизни» и для постоянного увеличения своего капитала. Для этого необходима продажа товаров, созданных наемными рабочими, вместе с вложенной в них прибавочной стоимостью. Товар должен пойти на рынок из фабричных складов или сельскохозяйственных магазинов; капиталист следует за ним из конторы на биржу, в лавку, и мы следуем за ним туда во втором томе «Капитала».

В области товарного обмена, где разыгрывается вторая глава жизни капиталиста, у него возникает много затруднений. У себя на фабрике, в своей крепости, он был господином. Там царила строжайшая организация, дисциплина и планомерность. На товарном рынке, напротив того, царит полнейшая анархия, так называемая свободная конкуренция. Тут никому нет дела ни до кого другого и никому нет дела до всего в целом. И все же капиталист чувствует как раз через посредство этой анархии свою зависимость во всех отношениях от других, от общества.

Он должен идти в ногу со всеми своими конкурентами. Если он замедлит с окончательной продажей своих товаров дольше, чем безусловно необходимо, если не запасется достаточными деньгами и своевременно не закупит сырые материалы и все необходимое, чтобы предприятие тем временем не пострадало от перерыва, если не позаботится о том, чтобы его деньги, оказавшиеся у него снова на руках после продажи товаров, не остались без дела, а были бы выгодно помещены куда-нибудь, то он так или иначе отстанет от других. Кто последний, того кусают собаки, и предприниматель, который не позаботился о том, чтобы его дело шло так же гладко между мастерской и товарным рынком, как оно идет в самой мастерской, не получит обычной прибыли, как бы старательно он ни извлекал все силы из своих рабочих. Часть его «честно заслуженной» прибыли застрянет где-нибудь и не попадет в его карман.

Но это еще не все. Для того чтобы капиталист скопил богатство, нужно, чтобы он поставлял товары, то есть предметы потребления. Он должен, однако, поставлять как раз те виды и сорта товаров, в которых нуждается общество, и только в таком количестве, в каком оно нуждается. Иначе товары останутся непроданными и вместе с тем улетучится вложенная в них прибавочная стоимость. Но как все это знать отдельному капиталисту? Никто не скажет ему, сколько и каких именно товаров нужно обществу, не скажет потому, что никто этого не знает. Ведь мы живем в анархическом обществе, лишенном планомерности. Каждый отдельный предприниматель находится в таком же положении. И все же из этого хаоса, из этой путаницы должно образоваться нечто целое, и оно сделает возможным как отдельное дело капиталистов и их обогащение, так и удовлетворение потребностей и дальнейшее существование общества в целом.