Карл Маркс: Мировой дух

После исчезновения государства воцарится коммунизм. Каждый будет волен проводить время по своему усмотрению, материальные блага будут в избытке предоставляться бесплатно, средства производства — находиться в коллективной собственности. Коммунизм — это не застывшее общество, установленное раз и навсегда, а беспрестанное «движение» к личной свободе, которую надо постоянно завоевывать, выдумывать, чтобы каждый мог осуществить все свои устремления: например, «в коммунистическом обществе не существует живописцев, существуют лишь люди, которые „занимаются и живописью как одним из видов своей деятельности“»[69]. («Коммунизм для нас не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразоваться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движение, которое уничтожает теперешнее состояние».) Свобода и равенство станут в нем совместимы благодаря действительному, а не философскому равенству личных прав и свобод.

Коммунизм может быть только общемировым; революция не продержится долго в одной отдельно взятой стране, ибо «пролетариат может существовать только во всемирно-историческом смысле, подобно тому как коммунизм — его деяние — вообще возможен лишь как „всемирно-историческое“ существование». Таким образом, Маркс превращает «социализм» во второе пришествие всепланетного масштаба, когда примирятся человек и его творения, а человек получит вечную жизнь благодаря своему классу, который, придя к власти, реализуется, отрицая себя.

Это опасная для будущего двусмысленность. В учении Маркса достаточно неоднозначных мест, допускающих множество толкований. Как любой человек до и после него, Маркс заблуждается по поводу дат и сроков. При каждом новом кризисе ему приходится вставлять дополнительную фазу, чтобы объяснить, почему возник переход от неожиданного подъема к неизбежному краху. Не уточняет он и того, как соотнести прибавочную стоимость с уровнем прибыли. Не говорит, каким образом и на какое время капитализм сможет отдалить свой окончательный кризис. Не объясняет, может ли, и каким образом, диктатура пролетариата оказаться обратимой, иными словами, что случится, если большинство народа (что еще следует понимать под словом «народ»?) захочет остановить ход революции. Ничего не говорит он и о природе коммунистического общества, о том, как будет установлена коллективная собственность на предприятия, о роли остаточного государства: он делает ответы на эти вопросы зависимыми от случайности. Наконец, последняя двусмысленность: он прославляет трудящегося, считая при этом, что труд по своей природе, независимо от формы собственности, является сам по себе нестерпимым отчуждением.

С другой стороны, его собственное поведение, в целом довольно анархическое, порой слишком далеко от того идеала, который он проповедует. Будучи прежде всего журналистом, он считает свободу мысли (а следовательно, парламентскую демократию там, где она процветает) самым священным правом. Всю свою жизнь он ставил превыше всего свободу, сопоставлял свои идеи с фактами, старался не допустить, чтобы его учение стало догмой, чтобы его превратили в идеологию. Он осознает свои ошибки; но он, утверждающий, что человек по природе добр, и желающий вручить человечеству ключи к свободному обществу, может вести себя презрительно, с оскорбительным, несносным высокомерием по отношению к другим. Он бранит (как в «Нищете философии»), отвергает (как в «Циркуляре против Криге»), предает анафеме (как в «Святом семействе»). Оскорбляет и своих товарищей, например Августа фон Виллиха; из-за идеологических разногласий отказывается от дружбы (с Отго Бауэром, Моисеем Гессом или Арнольдом Руге); даже проводит полицейское расследование о своих врагах (Бакунине или лорде Пальмерстоне). Позволяет своим детям умирать от нищеты, не прикладывая ни малейших усилий, чтобы заработать себе на жизнь.

Он намеренно вписал свою теорию в борьбу, задумав и выстроив свою жизнь как постоянное колебание между общественной деятельностью, которая его захватывает, и писательством, которое требует терпения. Он сделал науку (политэкономию) орудием бунта обездоленных, угнетенных, оскорбленных; это материалист, верующий в силу духа; философ, считающий, что в основе истории лежит экономика, а действие стоит выше теории; это пессимист, верящий в человека. Очень скоро другие представят его теорию в карикатурном виде, чтобы осуществить ее на практике, пытаясь следовать его поведению как образцу морали.

Другие — это Энгельс, который создаст концепцию передовой партии; Каутский, который сделает экономическую теорию Маркса карикатурной; Ленин, который привнесет в Россию марксизм как стратегию переделки отсталой страны на западный манер; Сталин, который «диктатуру пролетариата» превратил в «диктатуру против пролетариата».