Карл Великий

Еще на закате правления династии Меровингов франки по лучали от бретонцев дань. В 755 году отец Карла Пипин занял Ванн и Вантэ. Здесь в контакте с франкскими графствами Нант и Ренн формировалась так называемая Бретонская марка. Первыми маркграфами (правильнее было бы называть его префектом) стали прославленный впоследствии Карл Святой и паладин Хруотланд, павший в 778 году в Пиренеях герой эпоса «Песнь о Роланде». Усиление франкской власти, безусловно, угрожало авторитету и самостоятельности местных кланов. Они и развязали восстание, чтобы избавиться от господства франков, которые для их были такими же чужестранными завоевателями, как и саксы. В главе о военных действиях Карла Великого Эйнхард выражается лаконично и вместе с тем экзальтированно: «Карл покорил также бретонцев… он направил против них свои отряды и заставил их выставить заложников, а также поклясться исполнять его приказы». Эта метода соответствует правилам общения с соседями и врагами; она применялась вначале в отношении аквитанцев, лангобардов, саксов; чуть позже по отношению к Тассилону Баварскому и Арихизу из Беневенто. Серьезными гарантиями корректного поведения были предоставление заложников и принесение общей присяги верности.

После Пасхи 786 года Карл направил в мятежные регионы сенешала Аудульфа. Бретонцы установили укрепления и заграждения между болотами и лесными массивами, чтобы создать помехи для кавалерии противника. Тем не менее успех был на стороне Аудульфа. Он с удивительной стремительностью преодолел сопротивление вероломного народа, отказавшего королю в подчинении, и представил монарху, видимо, уже после перемирия, заложников и многих представителей знати, капитанов, князей и тиранов. В этот момент король скорее всего размышлял о получении с них дани. С 791 по 800 год в Бретани отмечались и другие мятежи, а с 811 года со взиманием дани, видимо, было полностью покончено. Интеграция Бретани в так называемое государство франков успеха не имела — от былого остались весьма слабые узы, а при Карле Лысом Бретонская марка вообще перестала существовать.

Еще на имперском собрании в Вормсе, где обсуждался вопрос о волнениях в Тюрингии и Бретани, а также об их подавлении, Герсфельд и Сен-Жермен-де-Пре вновь удостоились королевских привилегий. 31 августа Герсфельд получил в свое владение виллу Дорнбах, а Сен-Жермен — расположенную близ Парижа виллу Мароль-сюр-Сен, за которой в IX веке признавались таможенные и рыночные права, а также разрешение на взимание платы за перевоз на пароме. В принятых решениях отразился заметный прогресс торговли и транспорта в долине Сены.

ЧЕТВЕРТЫЙ ПОХОД КАРЛА В ИТАЛИЮ И ОЧЕРЕДНОЕ ПОСЕЩЕНИЕ РИМА

По случаю имперского собрания Карл провел длительное время в Вормсе, расположенном на одной из главных водных магистралей государства франков и неподалеку от важных королевских землевладений.

Кроме того, совмещение пфальца и собора создавало наилучшие предпосылки для королевских представительских целей и концентрации монаршей власти в одном месте. Здесь король со своими советниками обстоятельно выяснял политические императивы по другую сторону Альп. Имперские хроники высказываются следующим образом: «Во имя повсеместного спокойствия он принял решение, совершив молитвенное единение у могил апостолов, разобраться с итальянскими делами и провести официальные разговоры с эмиссарами императора по вопросу об их договоренностях. Так оно и произошло». Вместо абстрактном программы из трех пунктов подкорректированная версия хроник поставила на первое место в рамках четвертого военного похода и Италию именно споры с герцогом Беневенто, что Карл и осуществил, «дабы покорить остаток империи, главу которой в лице плененного Дезидерия и львиную долю которой на территории Ломбардии он имел под своей властью».

Итак, Карл объявил о воинском призыве, чтобы, несмотря на суровую зиму, преодолеть Альпийский гребень, хотя в более ранней версии целями экспедиции названы только молитвенное общение, политика и дипломатия как главная мотивация похода. Правда, в официозных документах опять нет ни слова о папе Адриане I и его вновь настоятельно выражаемом желании об ис полнении сделанных святому апостолу Петру обещаний. Учитывая наступившее время года и связанные с этим ограниченные возможности для воинского призыва, дипломатические цели экспедиции, видимо, оказались в центре внимания, а не сугубо индивидуальное желание помолиться на могилах высокочтимых апостолов, а также иметь доверительное общение со святым отцом, чтобы таким образом выразить благочестивое отношение к духовному покровителю королевства франков, духовному отцу ко ролей и престолонаследников.