Карл Великий

Утверждение, что только временная последовательность споров с герцогом Беневенто Арихизом и с герцогом Баварии Тассилоном, зятьями смещенного короля Лангобардии Дезидерия, позволяет однозначно судить о строгой политической концепции «исключения еще остающихся последних повелителей собственного права» (по высказыванию Рудольфа Шиффера), вызывает серьезные сомнения, тем более в южной части Рима короля поджидал мощный контингент, которому было что противопоставить в военном отношении. Вплоть до своего вырождения во второй четверти XI века династия Пандульфа Беневентского герцогства сумела продержаться и остаться на плаву, маневрируя между притязаниями церкви и восточноримскими стремлениями к выжииванию. В любом случае тактика военного захвата находилась за пределами возможного для политики франков. По-другому обстояло дело с Баварией, где географическое соседство, коллаборационизм местной знати и церковное переплетение значительно облегчали воздействие извне.

Что касается отношения Карла к Беневентскому герцогству, здесь исход дела могли решить действенность угроз и дипломатическое искусство короля. Все зависело от того, удастся ли подчисть южную часть Апеннинского полуострова (в том числе и политически) планам франков. В начале столь деликатного предприятия необходимо было провести рекогносцировку этого неизвестного Карлу региона, чтобы из полученных данных сделать соответствующие выводы. Карл не мог себе больше позволить опрометчивость, приведшую к катастрофе в Пиренеях. Поэтому особое значение в той ситуации приобретали оценки его приближенных, а также взгляды людей из окружения римского понтифика.

Надо сказать, что положение в Италии было запутанным. После 781 года папа Адриан 1 так и не вступил в столь желанное обещанное ему владение Сабиной. Новая миссия нотариуса Магинария, с которым мы уже знакомились в составе нескольких посольств и который стал преемником Фулрада в качестве аббата монастыря Сен-Дени, также ничего не смогла изменить в столь печальном деле. Сравнить это можно с тем, как в Равенне реагировали на приказы папы, что побудило Адриана I потребовать от короля доставить в Рим местных строптивых сановников. Следовательно, утверждение наших влиятельных хроник о том, что король собирался навести порядок в итальянских делах, вполне соответствует действительности.

Между тем наметилось определенное примирение между Византией и папством. Это было равноценно решительному размежеванию противников. Императрица Ирина и ее сын Константин пригласили папу на Вселенский собор в Константинополь, чтобы в обстановке согласия решить богословско-религиозно-политические проблемы так называемого спора об иконоборчестве, считавшегося главным препятствием сближения Востока и Запада. Одновременно в пригласительном послании признавался духовный приоритет Рима перед другими патриархами. Это должно было подвигнуть папу к взаимности. 27 октября 785 года Адриан I ответил вежливым и корректным образом. В традиционной дипломатической форме он признал императоров своими господами, обосновал почитание икон с богословской точки зрения, похвалил императоров за возврат к «праведной вере», объявил об участии своих легатов в предстоящем соборе, отверг равенство с папой патриарха Константинопольского, поставил вопрос о реституции патримоний в Южной Италии и на Сицилии, а также потребовал признания за престолом апостола Петра права на рукоположение в Иллирийских провинциях. Папа не упустил случая настоятельно указать в послании на пример подобающего отношения к преемнику князя апостолов со стороны короля франков и лангобардов, а также «патриция римлян». Последний как раз проявляет смирение к преемнику апостола Петра, подчинив себе «все нации Востока и Запада». Он объединил их со своей империей, вернул Римской церкви захваченные лангобардами провинции, города, крепости и патримонии, присовокупив к ним прочие дарения.

Когда в 781 году стал намечаться союз между государством франков и Византией, который вскоре предполагалось закрепить браком Константина с дочерью Карла Ротрудой, папа тоже решил сделать осторожный шаг в направлении Босфора. Тем самым предполагалось покончить с отчуждением между Востоком и Западом, возникшим более двух поколений назад, а также га рантировать церковно-политическое положение папского престола, его претензии на владения и правопритязания в южной части полуострова, который, находясь под властью герцогов и одноврс меино неаполитанских епископов, лангобардских герцогов Бенс-венто, а также сицилийско-византийских патрициев в Гаэте, бро сал вызов интересам папской церкви. Папа Адриан I, обладая политическим чутьем, особо отмечал мощь франков как гарантом его положения и представил модель общения с преемником апо стола Петра в качестве образцовой для других императоров.