Карл Великий. Основатель империи Каролингов

Зал для пиршеств задрапирован тканями из Арраса, пурпурный шелк покрывает лавки для гостей, серебряные канделябры освещают длинные столы, украшенные осенними цветами и ягодами. Сенешаль в придворных одеждах вводит слуг с огромными подносами, еда на которых предлагается гостям. За ним следует виночерпий со своими помощниками. Рядом с паладинами, разодетыми в алый бархат с золотом, на лавках примостились дети, с нетерпением ожидающие, когда начнется пир. Их шепот разносится, как легкий ветерок в чаще, потом воцаряется тишина, и Лев III начинает молитву.

По знаку Шарлеманя дворцовый капеллан молит Господа даровать милость христианам. Несмотря на роскошные одежды и драгоценный металл, благородное собрание в этот момент больше всего напоминает многочисленную семью, весело празднующую окончание 12 дней рождественских праздников, то есть начало нового года. И пока они веселятся, бронзовые часы своим звоном отмечают время…

Великие надежды, связанные с рождением христианского народа, были омрачены бедствиями последующих пяти лет.

Во-первых, король данов Годфрид не приехал на совет для обсуждения мира. Вместо этого его моряки взялись за пиратские рейды. Хронисты из Ахена справедливо называли моряков данами или норманнами. Во время летнего судоходного сезона они налетали из холодной Скандии, с островов Балтики и из Датской марки на длинных быстрых кораблях, которые несли на своих палубах не только воинов, но и лошадей. Эти древние викинги (люди фиордов) вели свои мелководные суда вверх по течению рек, причаливали к берегу, выводили лошадей и совершали налет на какой-нибудь город, грабя его и сжигая, как это было в Лидисфарне. К ночи они окружали свои лагеря рвами. Это были отважные воины, приносившие жертвы старым богам и обшаривавшие церкви в поисках дорогой посуды. При приближении вооруженного отряда норманны вновь садились на своих коней и возвращались к кораблям-драконам, где никто их не мог преследовать.

Не сумев заключить с ними прочный мир, Шарлемань попытался организовать защиту своих морских границ. (Путешествуя в 800 году, он предупредил население побережья и начал строительство сторожевых башен.) Но его западные провинции на равнинах и на побережье Ла-Манша слишком долго жили в мире и спокойствии; свободные крестьяне не любили вести наблюдение с оружием в руках. Шарлемань приказал построить на больших реках морские ладьи, а в стратегических пунктах, вроде Рейнского коридора, возводить каменные крепости. Но король данов рыскал среди балтийских славян, грабя тех, кто поклялся в верности императору христиан, и помогая тем, кто сражался против Шарлеманя. Армиям Карла не удавалось настичь пиратов.

Казалось, будто новый Витукинд восстал из моря, и ему соответствовало изображение головы дракона на носу корабля.

Монах из монастыря Святого Галла, пользуясь преимуществом позднего знания, рассказывал невероятную историю о борьбе Шарлеманя против опасности с моря: «Случилось так, что Карл, путешествуя, однажды мирно ужинал в одном городе на побережье неподалеку от Нарбона, когда несколько норманнских кораблей подошли к берегу, чтобы совершить пиратский рейд. Когда их впервые заметили, кое-кто решил, что это еврейские, а также африканские или британские торговые суда. Но мудрый Карл сразу узнал их по очертаниям и скорости и произнес следующие слова: «Эти корабли заполнены не товарами, а свирепыми врагами».

Услышав его слова, люди поспешили на берег. Однако торопились они напрасно – как только норманны узнали о присутствии Карла, они чудесным образом исчезли с необыкновенной скоростью. Поднявшись из-за стола, праведный и набожный Карл стоял и смотрел в восточное окно, у него текли слезы, и никто не осмеливался с ним заговорить.

Потом он так объяснил свои слезы соратникам: «Я не боюсь того, что эти никчемные разбойники причинят мне какой-то вред. Я глубоко опечален, думая о том, что, пока я жив, они осмеливаются нападать на этот берег, и я разрываюсь от великой скорби, предвидя, сколько зла они причинят моим потомкам».

Почтенный монах сочинил правдивую историю о том, что при жизни Шарлемань сумел защитить земли, удаленные от моря, хотя неуловимые морские пираты разорили и опустошили его побережье и принялись собирать более тяжелую дань с Британии.

На южной границе за Пиренеями все было спокойно. Его войско в Аквитании – теперь под командованием его сына Людовика – состояло из лукавых гасконцев, жителей Прованса и готов из Наварры, которые прислушивались к Теодульфу. Минуя горные селения и ущелья, войско медленно пробивалось вниз к линии Эбро, на которой стояла недоброй памяти Сарагоса. Шарлемань хотел овладеть побережьем до самой Барселоны, одновременно не оставляя попыток заключить мир с могущественными эмирами Кордовы. В этом он, похоже, терпел неудачу.