Карл Великий: реалии и мифы

В одной из начальных глав саги пересказывается сон Сверрира, записанный с его слов («Сверрир так рассказал о сне, который ему однажды приснился…») и, безусловно, наполненный определенным символическим смыслом. Во сне Сверрира происходит хронологическое смешение персонажей: он видит себя приехавшим в Норвегию во время распри между конунгами Олавом Святым (1014–1028) и Магнусом Эрлингссоном (1162–1184). Подобное в снах случается нередко, однако именно это соединение конунгов представляется неслучайным: ведь Магнус Эрлингссон, первый коронованный (в 1163 г.) правитель Норвегии, объявил себя (в «Письме о привилегиях Тронхеймской церкви») наместником и вассалом (vicarius et ab ео tenens) Олава Святого (NGL, I, 442–444), который признавался святым покровителем Норвегии и perpetuus rex Norwegioe (HN, 109). Самозванец Сверрир, выдававший себя за сына конунга Сигурда Харальдссона и правнука Магнуса III Босоногого, будь он таковым, имел бы больше прав на норвежский престол, нежели Магнус Эрлингссон, поскольку тот, в отличие от него, был правнуком Магнуса Босоногого не чисто по мужской линии, а через внучку Магнуса Босоногого Кристин, дочь Сигурда Крестоносца.

Собственно говоря, эта мысль и развивается в дальнейшем изложении сна Сверрира. Там рассказывается, что после не долгих колебаний Сверрир решил принять в распре сторону Олава Святого, поехал к нему и был там хорошо принят.

«После того, как он недолго там пробыл, однажды утром, как ему снилось, при конунге было мало людей, не больше пятнадцати или шестнадцати, и конунг умывался у столика в опочивальне. Когда он умылся, другой человек подошел к столу и хотел умыться в той самой воде, в которой умылся конунг. Но конунг оттолкнул его рукой, не позволяя ему этого. Затем он назвал Сверрира Магнусом и велел ему умыться в этой воде. (Sioan noefndi harm SvoeRi Magnus oc bad hann pva ser ipvi sama vatni.) Тот сделал, как ему велел конунг, и, когда он умылся, вдруг вбежал человек, призывая немедленно взяться за оружие и говоря, что враги конунга у ворот. Конунг не смутился, велел людям взять оружие и выходить и сказал, что он возьмет свой щит и защитит их всех. Они сделали, как велел конунг. Затем он взял свой меч и дал его этому юноше, Сверриру, и вручил ему свой стяг и сказал: «Возьми этот стяг, государь, и знай, что это знамя ты будешь нести всегда впредь» (Sioan tok hann sverp sitt oc selldi pesom unga maNi SveRi. oc sipan soelldi hann honom merki sitt i hond oc moelti. Tac nu vio merkino herra oc aetla pat meo sialfom per at petta merki skalltu iafnan bera haepan ifra.)» (Сага о Сверрире, 9–10; Sv. s., 3–5).

Создается впечатление, что составители саги пытаются дать понять, будто настоящий Магнус — это не Магнус Эрлингссон, а Сверрир. Именно его называет Олав Святой Магнусом; именно он, умывшись в той же воде, что и Олав, как бы получает от него святое крещение; именно ему Олав отдает свой меч и стяг; именно ему предсказывает Олав, что он и впредь будет нести этот королевский стяг, т. е. именно он станет наместником и вассалом Святого Олава.

Стяг в саге — не только образ из сновидения. В гл. 15 рассказывается, как противники Сверрира, выходя на бой против него, «хотя среди них были только бонды и лендрманны», «решились на такую дерзость», чтобы взять стяг конунга Олава Святого; как пал на землю с коня знаменосец; как стяг упал на землю; как после выигранной Сверриром битвы «знамя конунга Олава Святого было поднято и внесено в город в знак победы» (Сага о Сверрире, 19; Sv. s., 15–16). Происходит материализация сновидения — стяг Олава оказывается в руках Сверрира. Обратим при этом внимание на боевой клич Сверрира — «Теперь вперед, все люди Христа, люди креста и святого конунга Олава!» (Sv. s., 175), — вне всякого сомнения воспроизводящий боевой клич Олава Святого — «Вперед, вперед, люди Христа, люди креста, люди конунга!» (IF, XXVII, 378), — с той лишь разницей, что Сверрир признает всех своих воинов «людьми святого конунга Олава», лишний раз подчеркивая свое положение наместника и вассала.