Карл Великий: реалии и мифы

Людовик XI еще теснее связывает корону с памятью Карла Великого, называя его «славным предком». Он превращает его культ в обязательный для Франции, учредив в 1475 г. день 28 января как праздничный и нерабочий день в память «монсеньора Святого Карла Великого, нашего предка, короля Франции». В 1478 г. король Людовик XI, «имея в особом расположении святые деяния Святого Людовика и Святого Карла Великого, приказал, чтобы их статуи из камня были поставлены в Большой зале королевского дворца в Париже рядом с другими королями Франции», свидетельствует хронист Жан Ле Руа. Здесь же в зале Парижского Парламента было помещено изображение благословляющих Париж Святого Дионисия и Святого Карла Великого. Подтвердив привилегии, данные Карлом V, Людовик XI сделал щедрый дар базилике Ахена и назначил ей ежегодную ренту.

Зная об этом культе Карла Великого во Франции, иностранные правители пытались с его помощью заручиться поддержкой могущественной короны. Так, флорентийские историки изучали подлинную историю Карла Великого и особое внимание уделяли восстановлению им разрушенных стен Флоренции, когда пытались склонить Карла VI вмешаться в дела Италии в 1396 г. И не случайно в 1461 г. флорентийский историк Донато Аччайоли, прибывший в составе посольства Флоренции к Людовику XI, дарит королю «Жизнеописание Карла Великого», где тот предстает предтечей и гарантом древнего союза Франции и Флорентийской республики.

Карл Великий входил в число девяти героев (preux), а именно трех богатырей христианских наряду с Артуром и Годфридом Бульонским, что неизменно присутствует в исторической пропаганде. Так, упрекая дворян за поражения в Столетней войне, Филипп де Мезьер не допускает и мысли сравнить их с «доблестным рыцарством, что было в компании короля Артура, Годфрида Бульонского и наидоблестнейшего Карла Великого». Образы девяти героев были в это время формой королевской пропаганды при вступлении королей в города. В их числе Карл Великий всегда узнается по пышной бороде, императорской короне и щиту, с лилиями и орлами пополам, хотя этот щит был придуман в 1275 г. Адене ле Руа, менестрелем при дворе герцогов Брабантских.

В «королевской религии» во Франции XIV–XV веков к имени Карла Великого восходили все основополагающие идеи, лежащие в основании власти короля. И, прежде всего, о короне как особом служении общему благу, требующем от короля помимо легитимности еще и моральных достоинств. И здесь образ Карла Великого был избран идеологами королевской власти в качестве идеала, образца политической мудрости. Как для самого Карла Великого образцом был библейский Давид, он сам, в свою очередь, стал таким идеалом для подражания. Тем более, что языческие троянские корни, которыми так гордились французы этого времени, мало подходили для короля христианнейшего королевства. И даже когда раздаются призывы имитировать Давида (например, трактат Гийома де Соквиля «Hosanna filio David»), на деле речь идет о Карле Великом, ибо по его образцу пишутся все модели поведения короля. И развивающийся в ущерб Карлу Великому культ Хлодвига строился как пример героический и рыцарский, близкий к легенде об «императоре с пышной бородой». А когда Кювелье пишет поэму о Дю Геклене, объявленном десятым героем, в основе его геройства также Карл Великий, который якобы усыновил его далекого предка, сарацина по происхождению, оставленного отцом при отступлении в замке Глей, крестил и воспитал в героическом духе.

Когда преданные короне чиновники Карла Мудрого, так называемые Мармузеты, разрабатывали и внедряли новаторскую программу завоевания симпатий французов к королевской власти, ее апогеем они сделали майский праздник 1389 г. в Сен-Дени: политический праздник, призванный обновить идеологию рыцарства, ввел моду на эти смотры молодости, силы и радости, во время которых рыцари присягали на верность монарху на могилах предков королей, в стенах, где пишется национальная история. И за образец был взят Карл Великий с его майскими смотрами войск.

Все труды полемистов, все наставления государю, все исторические сочинения обращаются к образу Карла Великого как к идеалу. Так, Кристина Пизанская, восхваляя Карла Мудрого, сравнивает его с Карлом Великим, находя черты сходства в величии, блеске правления, щедрости. Особое место в ее апологии Карлу Мудрому занимает его образованность и покровительство наукам, в которых она также находит параллели с великим предком. В период Столетней войны образ короля-воина был особенно актуален. Так, Жан де Монтрей в трактате «К рыцарству Франции» призывает бороться с англичанами, как Карл Великий с сарацинами. Как идеал государя, Карл Великий занял большое место в «Сновидении садовника», написанном по поручению Карла V для утверждения его власти. Уже в прологе автор сравнивает двух королей и даже отмечает превосходство Карла Мудрого, «кто брал подчас меньше, чем за семь дней, такие замки и столь мощные, каковые Святой Карл Великий осаждал дольше семи лет».