Карл XII. Последний викинг. 1682-1718

— Господа, вы сию же минуту получите мой ответ.

Он ушел в кабинет и продиктовал секретарю:

«Я соглашаюсь заключить мир на следующих условиях, причем нечего ожидать, чтобы я согласился на какие-либо изменения:

I. Король Август навсегда отказывается от польской короны: он признает Станислава Лещинского законным королем и обещает никогда не думать о возвращении на престол, даже после смерти Станислава.

II. Он отказывается от всех других договоров и, главное, от договоров, заключенных с Московией.

III. Он отправляет с почестями в мой лагерь князей Собеских и всех, взятых им в плен.

IV. Он передает мне всех дезертиров, перешедших к нему на службу, и особенно Иоганна Паткуля, и прекращает всякие преследования против тех, кто от него перешел ко мне».

Король отдал бумагу Пиперу, поручив ему договориться об остальном.

Послы были испуганы строгими условиями договора. Они несколько раз совещались с Пипером, пустив в ход все уловки и увещания, но тот неизменно отвечал:

«Такова воля государя, моего короля; он никогда не меняет своих решений».

20 октября в Альтранштадте договор был подписан.

Во время этих тайных переговоров Петр осадил Выборг и отправил значительный отряд Меншикова на помощь Августу. Русская помощь испугала Августа больше, чем могло это сделать шведское нападение: он опасался, что и Петр, и Карл могли подумать, что он ведет двойную игру.

Меншиков всячески торопил Августа напасть на шведского генерала Мейерфельда, стоявшего с 10000 человек у Калита в Познанском воеводстве. Август как мог отказывался, но, видя, что рано или поздно ему придется уступить, тайком послал к Мейерфельду гонца уведомить шведов об идущих тайных переговорах. Однако Мейерфельд решил, что это хитрость, и поторопился дать сражение.

Сражение под Калишем замечательно тем, что это была первая победа русских над шведами, одержанная при равенстве сил. Бой был ожесточенным. «Радостно было смотреть, как с обеих сторон регулярно бились», — доносил Меншиков Петру.

Победа под Калишем только ухудшила положение Августа, хотя и позволила ему въехать победителем в разоренную Варшаву. Не успел он отслушать Те Deum[51], как к нему явился Фингстен с договором, лишающим его польской короны, и с требованием к нему саксонцев вернуться на родину, чтобы смягчить их участь. Калишское сражение заставляло Августа заботиться уже прежде всего о своей участи. У него оставалась надежда, что при личной встрече Карл смягчится. Бросив Петра и последних польских союзников, Август помчался в Саксонию.

16 декабря 1706 года он неожиданно появился в Лейпциге, сопровождаемый одним кавалером и своим камердинером. На следующий день курфюрст отправился к Карлу; король выехал ему навстречу. По дороге они разъехались, и Август первым прибыл на квартиру Пипера в Гюнтерсдорф (полчаса верховой езды от Альтранштадта).

Карл поспешил туда. Они встретились без церемоний. Присутствовавшие забавлялись разницей во внешности победителя с остриженной головой, в синем солдатском мундире, с черным платком на шее вместо галстука и в высоких ботфортах и побежденного, одетого во французский, расшитый золотом кафтан и в большом парике с буклями.

Государи обнялись и поцеловались, подали друг другу руки и час провели в дружеской беседе. Разговаривали только о сапогах Карла, и Август с интересом узнал, что за шесть последних лет король их снимал только ложась спать; говоря это, Карл опирался на эфес длинной шпаги, бывшей при нем под Нарвой. Август слушал с любезным и довольным видом, словно он проделал такой долгий путь и предал царя только ради того, чтобы поболтать со шведским королем о сапогах.

Покладистость Августа не помогла ему. Как он и опасался, Карл ужесточил свои требования. Помимо выполнения предыдущих условий, король заставил Августа выдать вместе с Паткулем главнокомандующего коронных войск в Польше и некоторых саксонских министров, отослать Станиславу польские драгоценности и архив короны; Август должен был лично приказать саксонским чиновникам не титуловать себя впредь польским королем, а также вычеркнуть этот титул из общецерковных молитв.

Но наибольшее унижение курфюрст испытал, когда Карл выразил желание, чтобы Август в собственноручном письме поздравил Станислава Лещинского со вступлением на престол. Шведскому королю пришлось повторить свою просьбу-требование несколько раз. Наконец Август уступил и набросал следующую записку:

«Государь и брат мой!