Карлики смерти

Прекрасное это было ощущение – проснуться утром во вторник и знать, что на работу идти не надо. Хоть нам и следовало собраться в студии к десяти, все равно это значило лишний час в постели. Из Тининой комнаты не доносилось ни звука. Тоже облегчение. Последние несколько ночей из-за ее двери неслись странные шумы: приглушенные вскрики и кряхтенье, намекающие на физические упражнения, о которых я бы предпочел не размышлять. Да и воду постоянно спускали. Однако накануне ночью я еще не спал, когда она пришла с работы, и теперь, судя по всему, она была одна.

На кухне записок для меня не нашлось. Я вынес свой тост в гостиную, посмотрел «Время завтрака»[44], приглушив звук, и решил проверить последние сообщения на автоответчике. Накануне я и сам пришел поздно и послушать их не успел.

Сообщений было четыре. Одно – от Мэделин: она говорила, что в итоге не может со мною сегодня вечером встретиться и не могли бы мы перенести встречу на четверг? Меня это, конечно, разочаровало, но, кроме того, и немного озадачило. Она всегда мне говорила, что никакой светской жизни у нее нет, если не считать вечеров, проведенных со мной. Может, заболела или еще что-нибудь.

Три прочих сообщения были от Педро. Все оставлены в разные периоды вечера, а вместе складывались во вполне цельное повествование. Первое было сравнительно связным, и слышался в нем только его голос. Должно быть, он звонил из дома.

– Привет, Тина, моя куриная грудка, мой комочек шерсти. Я сегодня вечером немного задержусь дольше обычного, потому что у меня отгул и я иду с друзьями буйничать. Но все равно приеду и увижусь с тобой, потому что ни единой ночи в своей жизни я без тебя не могу. Значит, рассчитывай почувствовать мой ключ в своем замке еще до зари, любовь моя. Адьос.

Следующее сообщение он наговаривал из телефонной будки: слова произносил немного громче, а за ним слышались другие голоса и какая-то музыка. Речь его уже начинала звучать нечетко:

– Прьвет, моя де-Тинька, мы тут отлично развлекаемся, и я просто звоню сказать. Надеюсь, смогу до тебя сегодня добраться. Я по-прежнему хочу приехать. Мож, довольно поздно буду, но надеюсь, на тебе все равно будет чёнть симпатичное, типа того, что я тебе купил. Знаешь, мне оно стоило кучу денег, да и не во всяком магазине тебе такое продадут, и я уверен, если ты еще разок попробуешь – влезешь.

Раздались гудки, и сообщение оборвалось.

Последнее, похоже, он оставил несколько часов спустя. На сей раз голоса раздавались как мужские, так и женские, а музыка хоть и звучала громче, но была теперь медленной и чувственной.

– Привет, Тина, нам тут вполне здорово, все улетаем выше звезд, и было б здорово, если б ты к нам подъехала, потому что у нас тут здоровский народ собрался, все мои очень хорошие друзья, и мы б могли заняться чем-нибудь здоровским, если бы у нас тут была такая девчонка, как ты, поэтому приезжай, пожалуйста, и привези с собой кое-что, потому что я.

Теперь голос его оборвался без всяких объяснений, и пленка щелкнула и остановилась. Адреса для Тины, где его можно найти, Педро не оставил. Ее дверь по-прежнему была зловеще закрыта.

* * *

Когда мы все собрались утром в студии, Винсент пребывал в особенно бодром настроении. Одну репетиционную комнату заняли его любимые клиенты: не мы, конечно, а женская группа под названием «Порочные круги». Он сам был, стоит ли говорить, из тех типичных звукачей музыкального мира, кто специализируется на всевозможной порче жизни музыкантшам. Когда я приехал, у его стола как раз стояла одна из «Порочных кругов» и жаловалась, что у нее никак не работает усилок.

– Вы б не могли подойти посмотреть? – говорила она.

– На него посмотреть? Да я не только тебе приду на него посмотреть, дорогуша. Я и свой штекер принесу и тебе его вставлю, если хочешь.

На нем была футболка с портретом огромного красного петуха, сопровождаемым словами: «Чтоб разбудить тебя поутру, нет ничего лучше огромного славного петушка».

– Послушайте, я вас прошу просто подойти и выручить меня.

– О, выручить я не против, дорогуша. Ручкой для начала. Ха, ха, ха!

– Сама пойду сделаю, – сказала она, отворачиваясь.

– А может, еще что не так, дорогуша? Не нужно ли с вибрато помочь, а? Ха, ха, ха!

Она уже собиралась спуститься в репетиционную, как вдруг в дверях возникли два маленьких ребенка в похожих анораках. Вся жовиальность Винсента немедленно испарилась, и он воззрился на них в ужасе и ярости. На несколько секунд он лишился дара речи; после чего взорвался:

– Дети! Какого хуя тут эти чертовы дети? А ну выводи их отсюда! Ну-ка валите!

Женщина подбежала к детям и с упреком обхватила обоих руками.

– Я же вам сказала сидеть в машине.

– Там скучно, – сказал старший.

– Твои, что ли? – спросил Винсент.

– Да.

– Тебе тут, блядь, не детский сад, знаешь. Кто сказал, что сюда можно детей водить?

– Ну а куда мне их девать, когда мы репетируем? Нянька мне не по карману.

– Убирай отсюда этих детей и запри в своей ебаной машине и больше сюда никогда не приводи.