Карло Гольдони. Комедии_Карло Гоцци. Сказки для театра_Витторио Альфьери. Трагедии

Доносятся звуки марша, сопровождаемые дробью тамбуринов. Появляется Труффальдино с ятаганом у плеча, за ним его евнухи. Следом идут рабыни сераля, ударяя в тамбурины. Затем входят две рабыни с завешанными лицами; одна из них — в богатой и пышной татарской одежде (это Адельма), другая — в обычном китайском платье (это Зелима). В руках у нее небольшой тазик с запечатанными листками. Труффальдино и евнухи, войдя вереницей, падают ниц перед Альтоумом, затем встают. Рабыни опускаются на колени, поднося руки ко лбу. Входит Турандот с завешенным лицом, в богатой китайской одежде, величавая и надменная. Мудрецы и министры падают ниц. Альтоум встает с кресла. Турандот подносит руку ко лбу, отвешивает отцу торжественный поклон, затем всходит на свой трон и садится. Зелима становится слева от нее, Адельма — справа. Калаф, при появлении Турандот опустившийся на колени, встает и смотрит на нее как очарованный. Все занимают свои места. Труффальдино, проделав несколько забавных церемоний в свойственном ему духе, берет у Зелимы тазик с запечатанными листками, раздает их мудрецам и после новых китайских церемоний и поклонов удаляется. Во время всех этих безмолвных обрядов музыка играет марш. После ухода Труффальдино в зале Дивана наступает тишина.

Явление пятое

Альтоум, Калаф, Панталоне, Тарталья, Турандот, Зелима, Адельма, мудрецы, стража.

Турандот

(высокомерно)

Кто это дерзновенно возмечтал
Проникнуть в смысл загадок, невзирая
На множество примеров, и желает
Позорно кончить жизнь?

Альтоум

Дочь, это он.

(Указывает на Калафа, который стоит пораженный посреди зала Дивана.)

И он вполне достоин, чтобы ты
Взяла его в мужья, освободив
От искуса и не терзая больше
Несчастное родительское сердце.

Турандот

(посмотрев на Калафа, тихо, Зелиме)

Зелима, о поверь, никто из тех,
Кто приходил на искус, не будил
В груди моей и тени состраданья,
А этого мне жаль.

Зелима

(тихо)

Вы загадайте —
Три легкие загадки, и довольно
Жестокой быть.

Турандот

(гордо)

Как смеешь ты? А слава
Моя? Молчи.

Адельма

(которая пристально всматривалась в Калафа, в сторону)

О небо! Что я вижу?
Не тот ли это, что у нас когда-то
Работал в Хорасане как невольник,
Когда был жив отец мой Хейкобад?
Так он царевич? Ах, то знало сердце,
Им покоренное!

Турандот