Карлос Кастанеда, книги 1-2 (ред. В.О.Пелевин, carlitoska)

— Его нельзя приручить и использовать, как приручают и используют олли. Мескалито вне тебя. Он показывается во многих формах тому, кто стоит перед ним, будь это колдун или деревенский мальчик.

Дон Хуан с глубоким уважением говорил о том, что Мескалито является учителем правильного образа жизни. Я спросил его, как Мескалито учит правильному образу жизни, и дон Хуан ответил, что Мескалито показывает, как жить.

— Как он это показывает? — спросил я.

— У него много способов показать это. Иногда он показывает это на своей руке или на камнях, или на деревьях, или прямо перед тобой.

— Это как картинки перед тобой? — спросил я.

— Нет. Это как учение перед тобой.

— Говорит ли Мескалито с людьми?

— Да, но не словами.

— Как же тогда он говорит?

— Он с каждым говорит по-разному.

Я чувствовал, что мои вопросы надоедают ему, и больше не спрашивал. Он продолжал объяснять, что нет точных шагов к Мескалито, к тому, чтобы узнать его. Поэтому никто не может учить о нем, кроме самого Мескалито. Это качество делает его уникальной силой. Он не один и тот же для каждого человека. С другой стороны, для того, чтобы заполучить олли, требуется точнейшее следование определенным шагам, без малейшего отклонения.

В мире много сил олли, однако сам он был знаком лишь с двумя из них, с тем, что в траве дьявола (la yerba del diablo) и с тем, что в «дымке» (humino). Объяснять природу «дымка» более подробно дон Хуан не стал.

— Какого типа силой является олли?

— Это помощь. Я уже говорил тебе.

— Как она помогает?

— Олли — сила, способная вывести человека за границы его самого. Именно таким образом олли может показать вещи, которые не способен показать никто из людей.

— Но Мескалито тоже выводит тебя за границы тебя самого, разве это не делает его олли?

— Нет, Мескалито берет тебя из тебя самого для того, чтобы учить, — олли делает это для того, чтобы дать силу.

Я попросил объяснить этот момент более подробно или описать разницу в действиях того и другого. Он долго смотрел на меня, а затем расхохотался. Он сказал, что учение через разговор — это не только пустая трата времени, но и глупость, потому что учение является наиболее трудной задачей, которую может взять на себя человек.

Он предложил вспомнить тот случай, когда я пытался найти «свое место». Тогда я хотел это сделать, не выполняя никакой работы, потому что я ожидал, что он вручит мне все сведения. Если бы он так поступил, сказал он, то я никогда бы не научился. Но осознание того, что такое место существует, давало мне уникальное чувство уверенности, и пока я был «привязан» к своему месту, ничто не могло причинить мне физический вред, потому что я знал, что именно на этом месте мне лучше всего. Я имел силу отбросить все, что могло причинить вред. Если бы, допустим, он рассказал мне, где это место находится, я никогда не получил бы той уверенности, которая необходима для того, чтобы провозгласить это истинным знанием. Таким образом, знание действительно стало силой.

Затем дон Хуан сказал, что каждый раз, когда человек предается учению, ему приходится работать так же усердно, как работал я, когда искал свое место, и границы его учения определяются только его собственной натурой. Он сказал, что некоторые виды знания слишком могущественны для той силы, которую я имею, и говорить о них будет только вредно для меня. Он явно давал понять, что больше тут нет ничего, что он был бы готов сказать мне. Он поднялся, собираясь идти к дому. Я остановил его, жалуясь на то, что ситуация меня подавила. Это было не тем, что я мог понимать, и не тем, что я хотел видеть.

Он ответил, что страхи естественны. Все мы испытываем их, и с этим ничего не поделаешь. Но, с другой стороны, вне зависимости от того, каким устрашающим покажется учение, еще более страшно думать о человеке без олли или без знания.

3

За два с лишним года, прошедшие с тех пор, как дон Хуан решил учить меня о силах олли, с того времени, когда он решил, что я готов учиться в прагматической форме, как участник, то есть в той форме, которую он сам называл учением, он постепенно обрисовал мне общие черты двух олли, о которых шла речь ранее. Тем самым он подготовил меня к обязательному итогу всех наших разговоров, закрепляющему суть его учения, — к состояниям необычной реальности.

Сначала он говорил о силах олли очень уклончиво. Первые замечания о них, которые я нашел в своих записях, перемежаются с другими темами разговора.

Пятница, 23 августа 1961 года.

— Трава дьявола была олли моего бенефактора, она могла стать и моим олли, но я не любил ее.

— Почему тебе не нравилась трава дьявола, дон Хуан?

— У нее есть серьезный недостаток.

— Она что, слабее других олли?

— Нет. Не пойми меня неверно. Она так же могущественна, как лучшие из олли, но в ней есть нечто, что мне лично не нравится.

— Можешь ли ты сказать, что это?

— Она ослепляет людей. Она дает им чувство силы слишком рано, не укрепив их сердца, а это побуждает становиться доминирующим и непредсказуемым. Она делает людей слабыми в самом центре их великой силы.

— Есть ли способ избежать этого?