Карлос Кастанеда, книги 1-2 (ред. В.О.Пелевин, carlitoska)

— Есть способ преодолеть это, но не избежать. Всякий, чьим становится олли дурмана, должен заплатить эту цену.

— Как можно преодолеть этот эффект?

— Трава дьявола имеет четыре головы: корень, стебель с листьями, цветы и семена. Каждая из них различна, и всякий, чьим становится олли травы дьявола, должен учиться в этом порядке.

Самая важная голова в корнях. Сила травы дьявола покоряется через корень. Стебель и листья — это голова, которая лечит болезни. Если ее правильно использовать, то эта голова может стать подарком для человечества. Третья голова — в цветах. Ее используют для того, чтобы сводить людей с ума, или делать их послушными, или убивать их. Человек, чьим олли является олли дурмана, никогда сам не принимает цветов, поэтому же он не принимает стебель и листья, за исключением тех случаев, когда у него самого есть болезнь. Но корни и семена принимаются всегда. Особенно семена, они являются четвертой головой травы дьявола, наиболее могущественной из всех.

Мой бенефактор говорил, что семена — это «трезвая голова», единственная часть, которая может укреплять сердца людей. Он часто говорил, что трава дьявола сурова со своими протеже, потому что стремится убить их быстро, что она и делает как правило раньше, чем они доберутся до секретов «трезвой головы». Имеются, однако, рассказы о людях, которые распутали все секреты «трезвой головы». Что за вызов для человека знания!

— Твой бенефактор распутал эти секреты?

— Нет, не распутал.

— Встречал ли ты кого-нибудь, кто это сделал?

— Нет. Они жили в такое время, когда это знание было важно.

— Знаешь ли ты кого-нибудь, кто видел таких людей?

— Нет, не знаю.

— Знал ли твой бенефактор кого-нибудь из них?

— Он знал.

— Почему он не добрался до секретов «трезвой головы»?

— Сделать траву дьявола своим олли — одна из самых трудных задач, какие я знаю. Со мной, например, она никогда не становилась одним целым, может быть потому, что я никогда не любил ее.

— Можешь ли ты использовать ее, как своего олли, несмотря на то, что она тебе не нравится?

— Я могу. Тем не менее, я предпочитаю не делать этого. Может быть, для тебя все будет иначе.

— Почему ее называют травой дьявола?

Дон Хуан сделал жест безразличия, пожал плечами и некоторое время молчал. Наконец, он сказал, что «трава дьявола» — это ее временное имя. Она имеет и другие названия, но их нельзя использовать просто так, потому что это очень серьезное дело, особенно, когда учишься использовать силы олли.

Я спросил его, почему произнесение имени является серьезным делом. Он ответил, что имена оставляют про запас, чтобы использовать их только когда ищешь помощь, в момент большого напряжения и нужды, он также заверил меня, что рано или поздно такие моменты случаются в жизни любого, кто ищет знания.

Воскресенье, 3 сентября 1961 года.

Сегодня, после обеда дон Хуан выкопал и принес с поля два растения дурмана. Совершенно неожиданно он завел разговор о траве дьявола, а затем предложил пойти с ним в холмы, чтобы поискать ее.

Мы доехали до ближайших гор. Я достал из багажника лопату и пошел за ним в один из каньонов. Некоторое время мы шли, пробираясь сквозь чаппараль, который густо разросся на мягкой песчаной почве. Дон Хуан остановился возле небольшого растения с темно-зелеными листьями и большими беловато-серыми колокольчиковидными цветами.

— Вот она, — сказал он.

Он сразу же начал копать. Я попытался помочь ему, но он отказался энергичным движением головы и продолжил откапывать яму вокруг растения, глубокую с внешнего края и горкой, в виде конуса, поднимающуюся в центре круга. Перестав копать, он опустился перед стеблем на колени и пальцами расчистил вокруг него мягкую землю, открыв примерно около десяти сантиметров большого раздвоенного корневища, толщина которого заметно отличалась от сравнительно тонкого стебля.

Дон Хуан сказал, что это мужское растение, так как корень раздваивается как раз в той точке, где он соединяется со стеблем. Затем он поднялся и отошел в сторону, что-то разыскивая.

— Что ты ищешь, дон Хуан?

— Я хочу найти палку.

Я начал смотреть вокруг, но он остановил меня.

— Не ты. Ты садись вон там, — он указал на кучу камней, метрах в шести, — я сам найду.

Через некоторое время он вернулся с длинной сухой веткой, и, используя ее, как копалку, осторожно расчистил землю вокруг двух ветвей корня. Он обнажил их на глубину приблизительно шестидесяти сантиметров. Когда он стал копать глубже, почва оказалась такой плотной, что было практически невозможно копать палкой.

Он остановился и сел передохнуть. Я присел рядом. Долгое время он молчал.

— Почему ты не выкопаешь его лопатой? — спросил я.

— Лопата может поранить растение. Я должен был найти палку, принадлежащую этому месту, затем, чтобы, если я ударю корень, растение не сделалось бы таким плохим, как от лопаты или от другого постороннего предмета.

— Что за палку ты нашел?

— Подходит любая палка дерева паловерде. Если нет сухой, приходится срезать свежую.

— Можно ли пользоваться веткой какого-нибудь другого дерева?

— Я сказал тебе — только паловерде и никакое другое.