Карлос Кастанеда, книги 1-3

Я сел. Дона Хуана нигде не было видно. Я почувствовал внезапный приступ страха и подумал, что он бросил меня одного, а я не знаю дорогу обратно к машине. Я снова лег на подстилку из сучьев, и, как ни странно, моя тревога исчезла. Я вновь испытал чувство спокойствия и исключительно хорошее самочувствие. Для меня это было совершенно новым ощущением; мои мысли, казалось, были выключены. Я был счастлив. Я чувствовал себя здоровым. Очень спокойная бодрость наполняла меня. С запада дул легкий ветер и обдувал все мое тело, но мне не было холодно. Я чувствовал его на своем лице и ушах как нежную волну теплой воды, которая набегала на меня, затем отступала и набегала вновь. Это было очень странное состояние, не имевшее никакой параллели в моей занятой и неустроенной жизни. Я начал плакать. Не от печали или жалости к самому себе, но от какой-то огромной необъяснимой радости.

Я хотел остаться на этом месте навсегда и мог бы это сделать, если бы дон Хуан не пришел и не сдернул меня с него.

— Ты отдохнул достаточно, — сказал он и заставил меня встать.

Он молча повел меня прогуляться в окрестностях холма. Мы шли медленно и в полной тишине. Он, казалось, хотел, чтобы я смотрел на окружающий нас ландшафт. Движением глаз или подбородка он указывал на облака и горы.

Пейзаж во второй половине дня был великолепен. Он пробуждал во мне ощущение испуга и отчаяния, напоминая мне картины моего детства.

Мы забрались на самую высокую точку холма, на вершину скалы из застывшей лавы, и удобно уселись лицом к югу, прислонясь к камню спиной. Бесконечная протяженность земли к югу поистине была величественной.

— Сохрани все это в своей памяти, — прошептал мне дон Хуан. — Это место — твое. Сегодня утром ты видел, и это был знак. Ты нашел это место при помощи видения. Знак был неожиданным, но он был. Ты будешь охотиться за силой, хочешь ты этого или нет. Это не человеческое решение, не твое и не мое. Теперь, если говорить точно, вершина этого холма — твое место, твое любимое место. Все, что находится вокруг, подлежит твоей заботе. Ты должен смотреть здесь за всем, и все, в свою очередь, будет смотреть за тобою.

Я шутливо спросил, действительно ли все мое. Очень серьезным тоном он сказал:

— Да.

Я засмеялся и сказал ему, что то, что мы делаем, напомнило мне историю о том, как испанцы, завоевавшие Новый Свет, делили землю именем своего короля. Они обычно взбирались на вершину горы и провозглашали своей всю землю, которую могли увидеть в каком-либо направлении.

— Это хорошая мысль, — сказал он. — Я собираюсь отдать тебе всю землю, которую ты сможешь увидеть не в одном направлении, а повсюду вокруг.

Он поднялся и вытянул руку, поворачиваясь, чтобы описать полный круг.

— Вся эта земля — твоя, — сказал он.

Я громко засмеялся. Он усмехнулся и спросил меня:

— Почему бы нет? А почему я не могу отдать тебе всю эту землю?

— Но ты не владеешь этой землей.

— Ну так что ж, испанцы тоже не владели ею, однако делили и отдавали ее. Так почему же я не могу отдать тебе ее во владение тем же способом?

Я внимательно его изучал, стараясь обнаружить, что в действительности скрывается за его улыбкой. На него накатил приступ смеха, и он чуть не упал со скалы.

— Вся земля, которую ты видишь, — твоя, — продолжал он, все еще улыбаясь. — Не для того, чтобы пользоваться ею, а для того, чтобы запомнить. Но вершиной этого холма ты можешь пользоваться до конца жизни. Я отдаю ее тебе, потому что ты сам нашел ее. Она твоя. Принимай ее.

Я засмеялся, но дон Хуан казался очень серьезным. Если бы не его странная улыбка, можно было бы подумать, что он действительно верит в то, что может отдать мне вершину этого холма.

— Почему же нет? — спросил он, словно читая мои мысли.

— Я принимаю ее, — сказал я наполовину шутя. Его улыбка исчезла. Он скосил глаза, глядя на меня.

— Каждый камень, и каждая галька, и каждый куст на этом холме, особенно на его вершине, находятся под твоей опекой, — сказал он. — Каждый червяк, который здесь живет, является твоим другом. Ты можешь использовать их, и они могут использовать тебя.

Несколько минут мы молчали. У меня было необычайно мало мыслей. Я смутно ощущал, что внезапное изменение его настроения было предупреждением, но не был испуган или встревожен. Я просто не хотел больше разговаривать. Слова каким-то образом казались неточными, и их значение трудно было уловить. У меня никогда не было такого ощущения относительно разговора, и, поняв необычность своего настроения, я поспешно начал говорить:

— Но что я могу делать с этим холмом, дон Хуан?

— Зафиксируй каждую его черту в своей памяти. Это место, куда ты будешь приходить в сновидении. Это место, где ты будешь встречаться с силами, где когда-нибудь тебе будут раскрыты секреты. Ты охотишься за силой, и это твое место. Место, где ты будешь хранить свои ресурсы. Сейчас это непонятно тебе, поэтому пусть какое-то время это остается бессмыслицей.

Мы спустились со скалы, и он провел меня к небольшому чашевидному углублению на западной стороне вершины. Там мы уселись и поели.