Карлсон, танцующий фламенко. Неудобные сюжеты

Как это нередко случается с разлюблёнными, Ёжиков, пройдя серьёзный винно-водочный курс практической реабилитации, стал искать сложносочинённую диву среди одноклеточных барышень, но тщетно: год за годом, программку за программкой, новую жизнь (транслит) – он думал, будто начинает ту с нуля, – за новой жизнькой. Дошло до того, что любое проявление нежности отзывалось в глубинах «смежной» его шкурки жестокой ломкой; банальная психосоматика, ну да – сначала горло сводит, потом – желудок, кишки… Вся природная теплота ушла, не спросившись, в иголки: словечки на «це» и «ску», да даже нейтральное «абнимаyou» приводили всё чаще в бешенство. Техничные же «па», отягощённые таким малоприятным нюансом, как дои посткоитусный трёп, не воодушевляли тем паче: дух противился всему простому и внятному – противился до тех самых пор, пока персонаж наш не стягивал-таки трусики с новенькой пассии, принявшей, как всегда, непристойное его предложение с рабской скоропостижностью. Статистика, впрочем, всегда расставляла убранные корректором точки над «ё» – расставила и сейчас: минус десять миллионов самцов, «согласно последней переписи», – вот и вся сказка на ночь, detka; дошло до меня, о великий калиф…

Всё чаще закидывал Ёжиков виртуальные удочки в иллюзорную Сеть – пожалуй, это было б и впрямь пошло, кабы не так смешно. Госпоже Ли, скажем, срочно требовался «нижний для аренды жилья». «Внимание! – подмигивала латексная бабища с кнутом в руках. – Я – госпожа! Доминирующая и властная, сделавшая наклонности профессией! Бью аккуратно, но сильно. Sic! Квартира надолго. Рассмотрю срочно все варианты. ЗД, порка, бондаж, бытовое рабство, ФФ…» – что такое ЗД, Ёжиков догадался, аббревиатурка же ФФ поддалась расшифровке не сразу, и он поспешил перейти к другому окошку face-ленты, не обратив внимания на цвет – «Интересы и цены в профайле: без лишних вопросов, плиззз». Скука какая, пригладил иголки Ёжиков, и, поведя носом, снова переключился: «Могу станцевать для вас забавный стрип-данс, – подмигивал кареглазый вьюноша. – М, Ж, М+Ж, Ж+Ж, М+М… Включаем вебку?» Попадались, конечно, и иные искатели, но и от них не было толку: «Встречусь с состоятельным господином, – писала шатенка, похожая на молодую Анук Эме. – Почему с состоятельным? Те, у кого нет денег, хотят только их, а те, у кого они есть, хотят только чувств…» Ёжиков не знал, может ли он причислить себя к состоятельным, – с точки зрения сетевой Анук, – господам; впрочем, надо ли? Цена вопроса, упакованная в романтический фант, убивала весь romantic, ну а это – «сегодня. сейчас. москва. хочешь? пиши. не развод, не мужик, ничем не больна. просто хочу. так бывает» – и вовсе не обсуждалось… В общем, Ёжиков наш чихнул раз, чихнул два да и загрустил – и так сильно, что пребывал в миноре сем (си, си: чёрная тональность) аккурат до тех самых пор, пока внутренний его голос не приказал ему решить бабьи лица. Ну да, «решить», «прощёлкать» всех этих самок, словно задачки, а потом сверить данные с ответами в конце учебничка: см. стр. ***, далее опускаем.

Утром, выпроводив незапланированную – нарисовалась в полночь, не выгонять же – сетедиву (третья подряд Марина), Ёжиков снова забрался в Сеть. «Если граждане всерьёз обеспокоены невозможностью идентификации собственных останков в случае авиакатастрофы, – сообщалось в новостях, – они могут проделать любые необходимые процедуры в частном порядке и передать свои анализы крови, зубные снимки, отпечатки пальцев и любые другие данные в ***». «Твою мать! Вот же!» – что именно вот же, он, впрочем, уточнить не успел: «Взрыв неустановленного взрывного устройства – тридцать девять погибших, семьдесят восемь раненых». Взрыв взрывного… – журналюги! – в самом верху страницы…

Ёжиков потёр глаза – поплыло моментально.

Что такое, в сущности, десять лет? Десять лет без Наталиньки, которую видел он последний раз аккурат восьмого августа, в день её тридцатипятилетия? Четыре слога, На-та-линь-ка – вдох-выдох, выдохвдох, – а ведь он без них пластилиновый!