Карлуша

За ним идет другой кусок, третий и четвертый! Конечно, Карлуша не унимается, пока куски идут ему в рот. По окончании ночной процедуры, Карлуша возвращается на крышку клетки. И тут происходит следующее:

– Фффррр!!! – встряхивает клювом Карлуша и три куска мяса вылетают из него!

А далее свершается самое противное:

– КАААРРР!!! – и это во всю глотку! И это в час ночи!

– Ах ты скотина! – едва не заорала Алена.

Схватив негодную, неблагодарную ворону, Алена тряхнула ее в воздухе, затем дав пару подзатыльников, буквально швырнула на дно клетки!

– Ууу, мау, ввя! – только и произнес Карлуша.

Говоря честно, Алена и сама потом, когда гнев ушел, испугалась за него. А вдруг что-нибудь отбила ему? Кто знает? Но только с тех пор Карлуша стал вести себя намного тише. Видать, понял, КТО В ДОМЕ ХОЗЯИН!!!

***

Шли дни. Лето было жарким. Кругом буквально тропики. Лишь утро давало хоть какую-то маленькую передышку. Алена спала, открыв полностью окно, и решила поставить на подоконник клетку с Карлушей. В жару Карлуша сидел наверху клетки, потому что собственно – никуда не улетал, да и нечем было лететь, ни крыльев, ни хвоста. Сидел, раскрыв клюв.

– Жарко, миленький, нам всем сейчас жарко, всем душно. – сочувствовала ему Алена.

Карлуша сидел на клетке, пяля то на нее, то по сторонам глуповатые глаза и молчал. Лишь изредка что-то, типа тихого ворчания, пробивалось наружу из его утомленной утробы. Карлуша подрос, но и теперь он не мог поймать клювом пищу. Брать-то брал, и тут же выплевывал. А пищу просил, уже тихонько каркая. Видать, последняя взбучка, которую он получил от Алены, принесла наконец добрые плоды. Карлуша понял, что это только коты кричать умеют, и то там, за окном, даже если они и «ученые». А здесь криком ничего, окромя очередного подзатыльника, не добиться. Во всяком случае, еды. Либо и того и другого, причем другое может стать прекрасным десертом. Представьте себе, сначала подзатыльник за несносные крики, которые могут разбудить соседей, а после этого мясо! Что может быть вкуснее, особенно после полученного по шее! Но все-таки, Карлуша предпочитал подзатыльникам именно мясо, так как оно несло больше удовольствия. Правда, сама процедура кормления для Карлуши была просто невыносима. Ну, тут делать было нечего. Сам-то он не ел. Надо сказать, что для Алены такая процедура тоже была не в радость. Это часа в четыре утра Карлуша уже чувствовал себя неуютно в клетке. Требовалось размять крылья. Алена поднималась с постели, составляла клетку с подоконника на пол, покрытым полиэтиленом, открывала клетку и, вынув из нее Карлушу, сажала его сверху на клетку. Карлуша тут же принимался размахивать крыльями, вернее, оставшимся оперением. Алене хотелось спать, но не тут-то было.

– Карр…, – тихонько обращался к ней Карлуша.

– Ну чего? Есть хочешь? – спрашивала полусонная Алена.

– Аарраак…, – так же тихонько отвечал Карлуша.

– Ну сейчас, погоди, принесу, – тихо произносила Алена и шла на кухню резать кусочки мяса.

А Карлуша продолжал тихонечко подкаркивать, сидя на клетке. Нарезав мясо, промыв его и положив на подложку, Алена наливала небольшое количество воды. Затем, раскрыв старую пухо-перовую подушку, она брала пальцами перья и перемешивала их с мясом. Хищным птицам такая добавка нужна. Затем, усаживаясь напротив клетки на кровать, большим полотенцем накрывала себе ноги выше колен. Начиналось самое ответственное, а именно такого рода кормление. Эх! Карлуша! Из его глотки слышалось едва не человеческое:

– Ииннняяя, ииннеее, нняяяяя!!! – и только после этого – Аувв, амм, нямм, няммм!

Еще бы! Алене приходилось буквально зажимать коленями этого мелкого «бунтовщика». Карлуша, вырываясь изо всех сил, издавал звуки, как будто его давят, а не кормят. Правда кормежка насильная, а что делать? Бедная Алена. Ей тоже приходилось несладко:

– Тише! А ну сидеть! Ну да, покричи тут у меня еще! Покусайся! Я вот тебе! Вот тебе «письмо» в твой «почтовый ящик»! Да, поговори у меня!

Таким образом несколько маленьких кусочков вместе с перьями на закуску, оказывались в желудке Карлуши.

– А вот теперь давай-ка, топай! – говорила Алена, закончив пищевую экзекуцию и отправив Карлушу на место.

Освобожденный, с полным брюхом еды, Карлуша как ни в чем ни бывало, усаживался на клетку.

– Крлу, крла. – иногда отвечал он, и добавляя, – Ффррр! – крутил головой, встряхивая перья.

Затем, помахав крыльями, как бы утрамбовывая свою нелегкую порцию, начинал водить клювом вверх-вниз, и, наконец успокоившись, садился на клетку как голубь на прогретый Солнцем асфальт. Алена вновь укладывалась спать. На сей раз спала долго и крепко. И только привычное тихое, а значит и милое «Каарр», говорило о том, что пора вставать для продолжения пищевой экзекуции.

Ударник

Нет, вовсе не труда! Если говорить о Карлуше. Ударник-трудовик – это как раз Алена – ни свет-ни заря! Нашла себе муки на руки! Нет, чтобы спать да отдыхать, да жить в свое удовольствие – так еще и ворону завела! Ну, была бы еще ворона, а то так, цыпленок голопопый!