Карлуша

Листва легла густым покрывалом на ветки деревьев и на веточки кустарников, образовав единую зеленую массу, когда Алена ранним-ранним утром поставила клетку на пол и, как всегда, вынула Карлушу из его заточения. Но Солнце уже начало пробуждать природу от ночного сна. Карлуша, проворчав что-то себе под клюв, уселся на клетку и замахал крыльями.

– Разомнись, тебе надо размять их, – произнесла Алена, глядя на него.

Обычно Карлуша в это время просил еды, но сейчас не сделал этого. Он весь вытянулся и работал крыльями. Он махал ими и махал. Алена наблюдала за происходящим и не знала, что делать. Наконец Карлуша, выбившись из сил, буквально лег на клетку и застонал. Он распластал свои крылья и затих. Алена насторожилась.

– Карлуша! – тихонько позвала она.

Карлуша не откликнулся, но она заметила его дыхание. Полежав так некоторое время, Карлуша вновь поднял свое тельце над клеткой, как-то со злобой в голосе тихонько каркнул и вновь принялся махать крыльями. Он бил крыльями, вернее тем, что осталось от них, жестко и отчаянно, смотря в открытое окно, туда, где росли деревья, где была жизнь! Жесткое биение крыльями стало нарастать и превратилась в жуткое зрелище умопомрачения. Карлуша бился на клетке, злобно рыча! Алена с ужасом смотрела на эти его самоистязания, и вдруг до нее как будто донесся глубокий низкого тона почти ревущий голос «Карлуши», который шел не из самой бьющейся птицы, а из пространственного эфира:

– Зачем ты тогда подобрала меня? Зачем не дала умереть от природы? Зачем???

Ужас охватил Алену. Она схватилась руками за голову и заткнула уши. Но в голове как будто били молотом.

– Карлуша! Хватит! – едва не прокричала она, и добавила. – Немедленно в клетку!

Она встала и подошла к Карлуше, чтобы взять его. И тут произошло нечто! Неимоверным усилием, всего своего несчастного тела, Карлуша совершил невероятный прыжок, поднявшись на высоту, и оказался на подоконнике у раскрытого окна!

– Карлуша! Стой! Тебе нельзя тудааааа!!!! – закричала Алена, кинувшись к своему любимцу.

Совершив второй прыжок, по силе не уступающем первому, Карлуша оказался на воле! Он вцепился лапами в ветвь дерева и почуял, как оно его раскачивает. Еще секунда и Карлуша исчез в зеленой листве.

Бедная Алена, выбежав на улицу, пыталась найти своего Карлушу, но все тщетно. Гуща листвы бесследно поглотила его. Вернувшись домой, она увидела, что ее комната теперь осиротела. Алену начала бить легкая дрожь: «Как же ты так, хороший мой. Как же ты теперь выживешь?» Комната теперь была пуста. Теперь никто не тревожил ее, никто не просил накормить. В одно мгновение она сделалась одна. Алена прилегла, но не могла уснуть. А Солнце уже входило в свои владения, предвещая день. Алена потерялась во времени. Она не знала, сколько так вот лежала, когда вдруг до нее, откуда-то из далекого далека зеленой мглы деревьев, донесся крик. Это был душераздирающий крик вороны, попавшей в беду. Из тысячи голосов она узнала бы голос Карлуши. Да! Это был его голос. У Алены сжалось сердце:

– Карлуша, это ты. Я знаю. Прости меня за все. Прости и прощай!

Какая бы ни была «золотая клетка» – это клетка. И Карлуша как будто ответил ей. Но это был уже не крик, просящий о помощи, а предсмертный вопль прощания с Аленой души Карлуши, исходящей из его крохотного, болезненного тела. И эхом отозвался он в сердце Алены:

– Прости и ты меня! Прощай!

А утро становилось днем. Жизнь продолжалась. Начинали петь птицы, собирая все свое многоголосие во единый хор встречающий рассвет, встречающий Солнце. День начинал свое торжество. Торжество жизни. Но в этом дне уже не было Карлуши. Маленького создания, чье сердце так истосковалось по воле и любви.

Эпилог