Карма темных ночей (сборник)

– Вот ведь… – Всеволод еле сдержал грубое слово. – Смотри же, – он сделал знак Максиму о начале эпизода, тот осторожно предпринял несколько взмахов мечом, но, надо отдать должное режиссеру, он мастерски их все отразил, затем, довольно натурально вскрикнув, будто от внезапного ранения, он осел на одно колено, правда, из-за собственной полноты все же не удержался и оперся на одну руку, уберегаясь от падения, потом с коварным выражением на лице успешно выхватил заткнутую за пояс брюк под сиреневой шелковой рубашкой аркебузу, нацелил ее на Святогора – Полоцкого, тот, подскочив к нему в один прыжок, вывернул руку погрузившегося в образ Бористра – Остроликого. В этот момент я находилась в непосредственной близости от разыгрываемой сцены, так как не имела права потерять из виду скрывшегося за плотным кольцом любопытных членов съемочной группы своего клиента. Тем временем в повисшей тишине послышался звук нажатия на спуск. Я, вдруг поддавшись неясному порыву, оттолкнув переминающуюся передо мной с ноги на ногу Марию, подскочила к Остроликому с аркебузой, на руку которого продолжал давить Максим – Святогор, высвободила кисть режиссера и направила ее вверх, сделав это как раз в тот момент, когда Остроликий выстрелил. Раздался чудовищный по громкости хлопок, из дула аркебузы вырвался черный дым, а в брезентовой крыше съемочного павильона образовалось отверстие…

Глава 6

В павильоне наступила необыкновенная тишина, у меня даже возникло ощущение, что уши мои заложило, но уже в следующее мгновение из кресла, где торжественно восседала Елизавета Ричардовна, раздался истошный вопль:

– Севушка!

Она вскочила на ноги, подлетела к нам и, оттеснив меня, кинулась на поверженного на пол мужа. Тот неожиданно завизжал, да при том так пронзительно, что я испугалась, что мой клиент все же не избежал ранения.

– Что? Что, роднулечка моя? Где болит? – вопрошала Елизавета Ричардовна.

– Рука, ты мне ее сейчас сломаешь! – с трудом выкрикнул он.

– А… не поняла… – продолжала напирать супруга режиссера, и мне пришлось сдвинуть ее дородное тело с кисти гения киноискусства.

И началась суматоха. Все забегали и заахали, да так, что призвать к порядку толпу не представлялось возможным. Я с нескрываемым отчаянием констатировала, что восстановить цепь событий, чтобы выявить причастных к эпизоду, вряд ли удастся, вся надежда была лишь на скрытые камеры, которыми я щедро снабдила съемочный павильон.

Главной моей задачей, помимо выявления злоумышленника и охраны Остроликого, было избежать огласки моей реальной причины присутствия на съемках. Двум, выделенным банкиром Эмиром, охранникам я незаметно для окружающих велела навести порядок, а также вызвать полицию, поскольку эпизод с выстрелом никак нельзя было оставить без разбирательства, а чтобы установить все детали, необходима полноценная экспертиза, которую провести могли только специалисты из криминалистического отдела. Наконец, моим помощникам удалось утихомирить разволновавшихся слуг Мельпомены, и они разместились на нескольких диванах в павильоне.

– Граждане киношники, успокойтесь, пожалуйста, думаю, что всем лучше посидеть на месте до момента приезда полиции, – повысив голос, сказал охранник Петр, тот, которого из двух я выделяла более всего за собранность и похвальную сосредоточенность.

– Да как вы смеете, что за тон?! – немедленно оскорбилась Елизавета Ричардовна, судя по лицам остальных членов команды, выразившая всеобщее мнение.

– Смею, так как имею полное, оговоренное моим служебным контрактом право, – спокойно парировал невозмутимый Петр. – Был произведен выстрел, пострадало имущество, могли получить увечья люди, в общем, я несу ответственность за безопасность, – он на секунду задумался, видимо, пытаясь осмыслить, что именно он должен оберегать, людей или павильон, потом, поморщившись, нескладно закончил: – Короче, ждем ментов, и все.

– Так во всем эта девушка виновата, она зачем-то перевела выстрел и испортила потолок, – нашлась Елизавета Ричардовна и для пущей убедительности указала на меня пальцем. Все как по команде уставились на меня.

– Я лишь хотела поправить кисть руки, чтобы добиться максимально достоверной позиции, Всеволод Александрович не совсем верно держал аркебузу, – я пожала плечами, – это же моя работа – следить, чтобы все было правильно.

– По-моему, вы излишне настырны, – не удержалась от комментария Елизавета Ричардовна, – кинулась так, словно руку ему сломать хотела, – фыркнула она себе под нос. Я сделала вид, что не услышала ее фразы.

– А по-моему, она жизнь спасла нашему режиссеру, – вдруг вступился за меня Максим Полоцкий с неизменной усмешкой в глазах. – Что-то мы не о том говорим, ведь был же выстрел! – напомнил он, и с некоторым недоумением посмотрел на охранника, словно искал поддержки.

– Был, – угрюмо подтвердил Петр.

– А почему? – в один голос спросили сразу несколько человек.

– Полиция разберется! – многообещающе ответил мой ассистент по обеспечению безопасности и, скрестив руки на груди, замер, давая понять, что больших разъяснений мы от него не добьемся.