Карма темных ночей (сборник)

Остроликий воинственно запыхтел, но Трофимов будто не замечал его настроения, галантно подал даме руку и вывел ее к танцующим. Они плавно закружились в такт музыке, Игнат не позволял себе лишнего, не прижимал к себе партнершу, с моего наблюдательного пункта мне были плохо видны их лица, однако по тому, что головы их периодически сближались, я поняла, что они о чем-то переговариваются. Всеволод смотрел в их сторону не отрываясь. Танец окончился, Вера вернулась к столу одна и заняла самый дальний от Остроликого стул.

– Где мужика-то потеряла? – бестактно спросил Всеволод, заметив отсутствие Трофимова.

– Он вышел проветриться.

– Садись рядышком! – часто дыша, выкрикнул он, и слова прозвучали приказом.

– Спасибо, но я уже собираюсь в гостиницу, – отводя глаза, ответила Вера.

– Вместе поедем, – не отступал режиссер. – То есть со всеми, нечего машину попусту гонять! – все же поправился он, видимо, припомнив, что в отеле его ждет супруга, а по тому, с каким интересом следили за их диалогом две администраторши, можно было не сомневаться, что они уж сделают все, чтобы подробности ужина дошли до самых заинтересованных ушей.

– Попусту?! – грустно усмехнулась Вера.

Остроликий ответить не успел.

– Вам тут презентовали… – неожиданно возник официант, неслышно подойдя к столу с подносом, на котором в серебряном ведерке во льду стояла красивая бутылка. – Это лично вам, а для всех остальных гостей – вот… – Он отступил на шаг, давая возможность приблизиться официантке с подносом, уставленным бокалами с шампанским.

– Что, неужели прям лично мне? – уточнил режиссер и вытащил из ведерка бутылку. – О! – только и выдохнул он и принялся с гордостью зачитывать вслух надпись на этикетке.

– Так, шампанское «Дом Периньон»… Так, ну это не важно… ах вот оно: «Источник вдохновения для гения, принимать в минуту творческого поиска!» – лицо режиссера расплылось от удовольствия. Он сунул бутылку в руки официанту и скомандовал: – Давай открывай, у меня как раз такой момент! А этим… – он обвел мутным взором собравшихся, – этим те бокалы раздай, нечего им мое вдохновение хлебать! – с некоторым нетерпением закончил он.

Подобострастно кивнув, официант принялся колдовать над пробкой, повисшая пауза заполнилась всеобщим гулом, воспользовавшись моментом, я тихо спросила:

– А кто принес бутылку?

– Какой-то мужчина в кепке и затемненных очках, но он сразу ушел, сказал, что торопится, – не отрываясь от своего занятия ответил официант, и почти в ту же секунду открыл бутылку.

– Ура! – воскликнул Всеволод, нетерпеливо вырывая у него из рук игристый подарок. – За мой новый шедевр! – позабыв о скромности, провозгласил он, но отпить не успел, я остановила порыв режиссера, незаметно стиснув руку его чуть выше локтя, нажав на точку релаксации, вызывающую мгновенное, но совсем недолгое онемение конечности. – Да что за черт! – зло выкрикнул режиссер, и бутылка выпала из его онемевших пальцев.

– Простите, я отодвигала стул и, видимо, случайно задела! – поспешно и даже с некоторым испугом в голосе, ответила я.

– Ладно, хоть не разбилась, – не найдя под ногами осколков в пенящейся луже от пролитого шампанского, уже менее раздраженно заметил Остроликий и несколько раз сжал пальцы в кулак, прогоняя остаточные явления онемения.

– Не разбилась, но пить с пола мы не будем! – Я первая наклонилась и перехватила бутылку. – Официант, дайте пробку, шампанское после водки – это слишком. Лучше вы, как заправский аристократ, утром его выпьете, то, что осталось. Все гении так поступают, – решила я сыграть на тщеславии клиента.

– Ну, если гении и аристократы, тогда, конечно… утром выпью, ночью-то зачем мне вдохновение, ночью другое надо!.. – Он по-свойски ткнул меня локтем под ребра, призывая посмеяться над собственной шуткой, но я лишь кисло улыбнулась в ответ, наблюдая, как веки его стремительно тяжелели, видимо, режиссер окончательно опьянел. – Ладно, упакуй нам… да смотри, чтоб все в ажуре, – запинаясь, распорядился Всеволод, откидываясь на спинку стула.

– Будет сделано! – И официант поспешил исполнить пожелание знаменитости.

Появление официанта с презентованной бутылкой сразу же навело меня на подозрения, но открыто их высказывать я не могла. Бутылку с остатками я взяла под свой контроль, намереваясь завтра утром передать ее майору Василию Авдеевичу на экспертизу, уж очень странным был этот личный подарок. А ведь тот, кто послал бутылку, похоже, очень хорошо знает режиссера, особенно о его тщеславии и о том, что он ни в коем случае не станет делиться, едва прочтет про вдохновение. Все, что связано с искусством кино, как я успела подметить, было для Остроликого свято, и он с жадностью относился к своему успеху. Все это усиливало мои подозрения о том, что злоумышленник кто-то из окружения режиссера, слишком хорошо он осведомлен о пристрастиях жертвы, о заведенных им порядках на съемочной площадке и о взаимоотношениях всех участников съемочного процесса.