Карма. Том 1

– Теоретически мы можем отказаться от заказа, в заявке не прописано никаких штрафных санкций. – Лиза допила кофе и теперь, увлеченно орудуя трубочкой, выскребала из стакана густую ароматную пенку. – Скажем клиенту, что нам пришлось отменить вылет, потому что капитана внезапно сразила не смертельная, но тяжелая и заразная болезнь.

– Например, триппер, – с серьезным видом предложил Кай.

Натан суеверно переложил капитанскую фуражку с головы на стол и возразил:

– Но тогда коммерческий рейтинг «Фреи» упадет!

– А он настолько хорош?

– Ну-у-у… – Натан ссутулился почти до йогической позы «гусь». – Вообще-то одно время мы с Хэлом подрабатывали космическим извозом, но дело как-то не заладилось…

Хэл мрачно подумал, что если бы оный рейтинг был ватерлинией[11], то она совпадала бы с краями бортов – еще килограмм-другой, и судно поплывет не вперед, а вниз.

– Почему? – заинтересовалась Лиза.

– Да с пассажирами как-то… не очень везло, – крайне смягчил определение Натан.

Увы, в бизнесе действовал тот же принцип, что в рыбалке – чем лучше наживка, тем завиднее добыча. На «Фрею» клевала либо мелюзга, торговавшаяся за каждую единицу, а потом зловредно строчившая возмущенные отзывы (А что они хотели за такие деньги? Круизный лайнер с пятью бассейнами?!), либо пассажиры, которых галактические красоты интересовали меньше всего, зато контрабанда – ого-го как! Однажды даже пришлось удирать от копов, потому что приставленный к виску бластер оказался убедительнее бортовых пушек полицейского корвета: они хоть и на порядок мощнее, но где-то там, а бластер – уже тут. К счастью, дело происходило в пограничной зоне, корвет не рискнул углубляться в чужой сектор, и клиент честно рассчитался с космолетчиками – пообещал их не убивать и сдержал слово. Напоминать в такой ситуации про деньги было как-то неудобно. Кстати, гад потом не поленился зайти в базу и минуснуть «Фрею» по всем параметрам, отжалев четыре звездочки из десяти только «доброжелательности персонала». Видимо, это было зашифрованное «л.о.х. и».

– Давайте хотя бы глянем на клиента и его посылку, а? – с надеждой взмолилась Молли. – Может, мы зря себя накручиваем!

– Или не зря! – воодушевленно поддержала ее Лиза.

Кай протянул руку – ему надоело въедливое шкрябанье трубочки о картон. Лиза без сопротивления рассталась со стаканом, она уже выгребла оттуда все, что могла, и ковырялась в нем просто по инерции.

Киборг поднес стакан к губам, сделал вдох – и картон с громким хлопком сложился, выдав Каю не только остатки пены, но и, кажется, глоток кофе.

– Ну, пошли смотреть, – в ошарашенной тишине сказал киборг, откладывая картонную лепешку.

До девяти оставалось больше получаса, однако дежуривший снаружи Пес предупредил хозяина о приближении крайне целеустремленной толпы, возглавляемой грузом с вышеуказанными габаритами.

Команда ожила и повыскакивала из-за стола. Хэл бросился в каюту за рубашкой, Иветта – за расческой, а Молли начала торопливо взбивать дреды, одновременно вытирая о них опять предательски вспотевшие пальцы. Натан вынужденно подобрал фуражку и принялся сосредоточенно покручивать ее на голове, словно пытаясь совместить резьбу.

Лизины приготовления к торжественной встрече ограничились тем, что девушка воинственно дунула на челку и, удовлетворенная результатом, направилась к шлюзу.

Как только внешние створки разъехались, Пес задом вбежал в катер, сел у Лизиных ног и растерянно зарычал.

– Упс! – бодро изрекла девушка первое, что пришло в голову, но поправляться не стала, ибо «здравствуйте» и «добрый день» подходили к ситуации еще меньше.

Перевод с фреанского оказался более корявым, чем полагали вынужденные соратники. В оригинале было «неживой организм», что исчерпывающе описывало содержимое куполообразной криокамеры. Из-за прозрачного верха и черного постамента она зверски напоминала игрушку «снежный шар», но если бы кому-нибудь удалось ее встряхнуть, то внутри взвихрились бы не блестки, а длинные концы траурных лент, исписанных сочувствиями по поводу окончания нынешней жизни усопшего и пожеланиями успехов в будущей. Фреане повязывали их не на венки, а на самого покойника, дабы тот гарантированно с ними ознакомился. По той же причине глаза мертвеца были широко открыты – он должен видеть, хорошо ли его провожают! Вложено ли в лапы любимое оружие? Не сэкономили ли на саване? Качественно ли позолочены клыки? Добросовестно ли рвут шерсть на груди безутешные сородичи? А если кто сачкует или злорадствует, то в следующей жизни ему все припомнят!

В данном случае придраться было не к чему – шерсть летала полноценными клочьями, саван переливался червонным шитьем, а на кончиках клыков даже поблескивали крохотные алмазы.