Karmalogic

Мы живем в мире, который сами себе конструируем. Можем дать себе установку ограничить все, что грозит разрушить гармонию существования. В гносеологии выработано такое понятие — «бритва Оккама» — методологический научный принцип, получивший название от имени английского монаха-францисканца, философа-номиналиста Уильяма Оккама. В кратком виде он гласит: «Не следует множить сущее без необходимости». Сам Оккам писал: «Что может быть сделано на основе меньшего числа предположений, не следует делать, исходя из большего» и «Многообразие не следует предполагать без необходимости». Иногда еще его называют принципом бережливости или «законом экономии». Другими словами, если у нас есть более простое, «экономное» объяснение какой-то научной (и не обязательно) загадки, его и надо выбрать, отрезав «бритвой Оккама» остальные теории.

Вот что-то вроде «бритвы Оккама» надо применять, думается, в отношении некоторых мыслей в нашей голове. Есть вещи, о которых просто не надо думать. Например, здоровый человек не помнит о смерти, потому что, если постоянно думать о том, что умрешь, непонятно, живешь ли ты на самом деле. К числу тем, на которые стоит поставить табу, можно отнести и гипертрофированную ревность.

У Лопе де Вега есть такие строчки: «Поверьте мне: любовь уходит путем, которым входит ревность»[324]. Это очень мудрая мысль. Установка на определенный ракурс видения жизни — величайшая возможность быть счастливыми, которую дает нам мозг. Надо давать любимому человеку право на личное пространство. Мы застегиваем сумку на «молнию», кладем деньги во внутренний карман пиджака, покупаем глухие шкафы и занавески, чтобы вещи не выдавали лишнюю информацию. Лишнюю не потому, что она плохая, — просто ненужная и потому может принести вред.

Прежде срока не помрешь

«Человек страшится только того, чего не знает, знанием побеждается всякий страх».

Виссарион Белинский

«Кто всегда уныл, ревнив и мрачен, // Того дебют в любви частенько неудачен».

Мольер

Помните байку про двух монахов, которые идут в Сантьяго-де-Компостела? У реки стоит молодая женщина — боится воды. Первый монах берет ее на руки и переносит. Идут дальше. Второй начинает пилить: «Я видел — ты касался ее груди, она дышала тебе в ухо, ты не мог ее не вожделеть. Стыдись, мы же идем в святое место!» Первый отвечает: «Я эту женщину оставил там, а ты ее до сих пор в себе несешь».

Негативными фантазиями можно испортить себе любую, даже самую счастливую жизнь. Поэтому следует просто дать себе установку: не думать о смерти, не думать о плохом, не сравнивать себя с другими. Думать надо о себе — раскрашивать свой мир яркими красками, не создавая проблем окружающим и не заглядывая к ним за кулисы. Да, такая установка — это тоже транс. Раз уж нам суждено переходить из одного трансового состояния в другое, надо соглашаться только на самые комфортные.

В большинстве случаев человек может выбирать, как ему жить — в веселье или печали. Вспомним знаменитое баховское окончание — религиозную музыку в миноре Бах всегда заканчивал мажорным трезвучием, чтобы люди выходили из церкви с верой и без тревоги. А в фильмах ужасов, наоборот, любят многоточие — в конце намекают, что чудовище недоистреблено и будет следующая серия кошмара. Само чудовище, кстати, не так страшно — при виде его мозг займется проблемой спасения: залезть на дерево или прыгнуть в воду. Гораздо неприятнее ожидание страшного, мысли о нем, даже с позиции стороннего наблюдателя. А если оператор поставит камеру как бы внутрь жертвы, будет еще страшнее. Но самый ужас — это когда камера в голове у чудовища: зритель чувствует тревогу, понимает, что опасность исходит от него самого, и при этом даже не знает, кто он. Отсюда вывод: человек, который знает, кто он, который много сил тратит на обустройство своего богатого внутреннего мира, живет без страха. И ни один режиссер не сможет придумать чудовище с достаточным количеством голов, рук, ног, языков и зубов, чтобы его напугать.

Ревность, как ржа, губит сердце

«Страху свойственно преувеличивать истинное значение факта».

Виктор Гюго

В религии недопустимость некоторого рода мыслей всегда была тесно связана с проблематикой греха. В высокоразвитых религиях греховным могут являться не только поступки людей — уже совершенные ими действия, — но и сами мысли (или мечты) о возможности таких поступков.

О таких «мыслепреступлениях» (воспользуемся — несколько вольно — этим термином из антиутопии «1984» Джорджа Оруэлла) рассказывается в Библии.