Во-вторых, в качестве символа России все активнее позиционируется православие, в советское время по понятным причинам притихшее. Русское православие – особое: традиционные черты христианства – свободолюбие, милосердие, отчужденное отношение к государственности – в нем выражены слабо или отсутствуют вовсе. Милосердие сочетается в последнее время с весьма агрессивной риторикой, любые инициативы власти вызывают у его духовных лидеров неприкрытый восторг, а свобода, напротив, всегда подозрительна. Православие расценивается современными пиарщиками России не как доказательство ее связи с прочим христианским миром, а, напротив, как нечто отделяющее ее от этого мира, ограждающее от его тлетворного влияния. Если одно из значений слова «religio» – связь, то в нашей сегодняшней традиции религия – еще один форпост, граница, обособление; это уж такое оборотничество, что дальше ехать некуда.
Наконец, третьим символом сегодняшней России выступает Рублевка и неразрывно связанный с нею рубль. Клянусь, Рублевское шоссе никогда не приобрело бы такой внутренней (а теперь уже и международной) популярности, если бы не созвучие с постоянно укрепляющейся национальной валютой. В сознании иностранцев Рублевка – место, где много рублей, и, честное слово, они правы. Для отечественного потребителя Рублевка – главный гламурный бренд, для зарубежного – символ растущей российской экономики. Москва сегодня – центр роскоши; российский магнат легко может заказать на день рождения жены концерт Майкла Джексона. При этом Рублевка державна, ибо люди, живущие на ней, – элита власти, столпы престола. Роскошь, конечно, не добродетель, особенно в христианской системе ценностей, но в том и оборотничество: свинство, а приятно же! Прия-а-атно. Власть наконец перестала стесняться хорошей жизни. Россия, долго позиционировавшая себя как страна романтических бессребреников, стремительно избавляется от этого имиджа: теперь это страна ничем не оплаченной, свалившейся на голову роскоши – и она никому не обязана отдавать отчет в своих действиях: конъюнктура такова, что сегодня мы можем позволить себе что угодно. А когда кончится нефть – начнется еще что-нибудь.
Так что, с учетом славного прошлого и всех сегодняшних корректив, символ России выглядит сегодня примерно так: это двуглавый медведь, на одной из голов которого написано умиление, а на другой – крайнее раздражение. В левой его лапе зажата бутылка водки, в правой – мензурка нефти, на левой голове – ушанка, на правой – клобук, на груди – крест и автомат Калашникова. Он едет верхом на ракете, запряженной тройкой с бубенцами, по Рублевскому шоссе, усыпанному рублями. По обочинам дороги стоят потрясенные иностранцы и мечут икру.
Война писателей
В украинских событиях 2014 года не разобраться без понимания одного неожиданного и, пожалуй, страшного факта: это по преимуществу война литературная, развязанная писателями, – без учета читательских интересов. Истоки ее – не в экономических проблемах Украины и не в назревших геополитических противоречиях, существующих, кажется, только в воспаленном коллективном мозгу российской правящей элиты и ее пропагандистов. Все глубже. Эта война давно была предсказана, подробно описана, распланирована, а впоследствии осуществлена именно писателями: Игорем Гиркиным-Стрелковым, Федором Березиным, Андреем Валентиновым, а также сопредседателем харьковского фестиваля фантастики «Звездный мост» Арсеном Аваковым.
Федор Березин – родившийся в 1960 году в Донецке офицер-ракетчик. Уволен в запас в 1991 году в звании капитана. Ныне – полномочный представитель министра обороны Донецкой республики Игоря Стрелкова. Постоянный участник «Звездного моста». Пробовал себя в предпринимательстве – не особенно удачно; автор двух десятков романов в жанре боевой фантастики, из которых наибольшей популярностью пользуются два цикла – «Война 2030» и «Война 2010. Украинский фронт». События последней разворачиваются в основном на территории Донецкой и Луганской областей, в основе сюжета – вторжение войск НАТО в Украину, которая становится полигоном масштабной войны между Россией и Западом.