Кармилла

Грустные размышления мои прервались так же внезапно, как и начались: на пороге появилась графиня де Сен-Алир. Она бросила быстрый взгляд на противоположную дверь, и я тотчас же понял, что у меня на лице написана вся правда о случившемся.

– Милый Ричард, вы видели что-то… такое, что вас встревожило? Вы выходили из комнаты?

Я тотчас же ответил «Да» и честно рассказал обо всем, что произошло.

– Поверьте, я просто не хотела вселять в вас излишнее беспокойство. К тому же все это так ужасно и неприятно. Тело действительно там; однако граф отбыл за четверть часа до того, как я зажгла на окне цветную лампу. Тело прибыло минут через десять после отъезда графа. Он боялся, что могильщики на кладбище Пер-Лашез решат, что похороны перенесены на другой день. Граф знал, что, несмотря на непредвиденную задержку, тело бедного Пьера непременно прибудет нынче ночью. У моего мужа есть причины желать, чтобы похороны состоялись до наступления завтрашнего дня. Катафалк с телом отбудет минут через десять. Тотчас же после этого мы обретем свободу и отправимся в наше безумное, радостное путешествие. Лошади запряжены, карета ждет нас у porte-cochere. Что же до этого funeste ужаса (она изящно пожала плечиками), не стоит больше думать о нем.

Графиня опустила засов на пресловутой двери и обернулась. На ее очаровательном личике было написано такое раскаяние, что я готов был броситься к ее ногам.

– Клянусь, это в последний раз, – с нежной мольбой произнесла она. – Больше никогда я не буду обманывать моего прекрасного, храброго Ричарда, моего героя. Я прощена?

Я разразился новым потоком бурных излияний, пылких признаний и восторгов, однако произносил их шепотом, чтобы они не долетели до посторонних ушей.

Внезапно графиня подняла руку, словно призывая меня не двигаться, и застыла, прислушиваясь к звукам, доносившимся из соседней комнаты, где находился гроб. Затем слегка кивнула мне, на цыпочках подошла к двери и снова прислушалась, протянув руку назад, словно приказывая мне не приближаться. Через минуту графиня вернулась ко мне, по-прежнему на цыпочках, и прошептала:

– Выносят гроб. Пойдемте со мной.

Вслед за ней я прошел в будуар, где графиня, по ее словам, несколько минут назад разговаривала со служанкой. На серебряном подносе нас ждал кофейник и старинные фарфоровые чашки – они показались мне очень красивыми. На другом подносе стояли рюмки и оплетенная бутылка с ликером, настоянным на персиковых косточках.

– Я поухаживаю за вами. Сегодня я ваша служанка. У меня свои понятия: если вы откажетесь потакать любым моим прихотям, я решу, что мой милый меня так и не простил.

Она наполнила мою чашку и протянула ее, нежно обняв за плечи правой рукой и ласково перебирая мои волосы.

– Выпейте. Я тоже налью себе, – шепнула графиня.

Кофе оказался превосходным. Едва я допил чашку, как графиня протянула мне рюмку с ликером. Я выпил.

– Милый, пойдем в соседнюю комнату, – сказала графиня. – Эти ужасные люди, должно быть, уже вынесли гроб, и там мы будем в большей безопасности, чем здесь.

– Командуйте, и я подчинюсь. Повелевайте мною не только сейчас, но и всегда, везде, во всем, о моя прекрасная королева! – прошептал я.

Сия напыщенная речь происходила из моих идеализированных представлений о традициях французских влюбленных. До сих пор мне стыдно вспоминать велеречивые эпитеты, которыми я осыпал графиню де Сен-Алир.

– Тогда, пожалуйста, выпейте еще один бокал ликера, совсем маленький, – весело сказала графиня. Моя возлюбленная снова была весела, как птичка; казалось, ее не тревожили ни мрачная атмосфера траурной залы, ни предчувствия неведомых испытаний, ожидавших нас в будущем. Она сбегала в гостиную и возвратилась с крохотным бокалом, который я с приличествующими случаю восторженными речами поднес к губам и выпил.

Я заглядывал в прелестные глаза, целовал ей руки, губы. Она не сопротивлялась.

– Вы зовете меня Ричард, но каким же именем называть вас, о мое прекрасное божество? – спросил я.

– Зовите меня Эжени; это мое настоящее имя. Если вы любите меня так же всецело, как я люблю вас, то давайте же откроемся друг другу.

– О Эжени! – воскликнул я и снова и снова восторженно повторил ее имя.

В конце концов я признался, что мне не терпится поскорее отправиться в путь. Однако в этот миг меня захлестнуло странное ощущение. Нет, я отнюдь не собирался падать в обморок. Не нахожу слов, чтобы описать свое состояние; похоже было на то, словно мозг внезапно отказал мне, или же оболочка, в которую он заключен, буде такая имеется, вдруг стала жесткой и сжалась, как сухая кожура.

– Ричард, дорогой! Что случилось? – в ужасе воскликнула графиня. – О небо! Вы заболели! Сядьте, умоляю вас. Садитесь в кресло. – Она едва не силой усадила меня. Я не мог оказать ни малейшего сопротивления. С пугающей отчетливостью я узнал овладевшее мною бессилие. Я откинулся в кресле, не в силах произнести ни звука, не в силах опустить веки, шевельнуть хоть одним мускулом. В считаные секунды я впал в то же состояние, в котором провел не один час в ночной карете, едущей в Париж, рядом с маркизом д’Армонвиллем.