Карнакки – охотник за привидениями

Кажется, мы с Бомонтом простояли в конце коридора минут пять, ожидая новых звуков из бильярдной. Тут я осознал, какому жуткому страху позволил себе покориться, и сказал ему:

– А теперь я намереваюсь посмотреть, что творится в бильярдной.

– И я тоже, – ответил молодой офицер.

Он был бледен как мел, однако отваги ему хватало. Я сказал, чтобы он подождал мгновение, и сбегал в свою спальню, чтобы забрать оттуда камеру со вспышкой, а заодно опустил револьвер в правый карман и надел кастет на левую руку – так он будет наготове и не помешает мне возиться с фотоаппаратурой.

Потом я бросился к Бомонту. Тот вынул руку из кармана, чтобы показать мне, что держит в ней пистолет, я кивнул, но шепнул, чтобы он не торопился стрелять, поскольку могло оказаться, что все происходящее – только дурацкий розыгрыш. Он снял лампу с крюка в коридоре и пристроил ее на сгибе поврежденной руки, так что со светом проблем у нас не было. После этого мы направились в сторону бильярдной, представляя собой, как вы понимаете, пару весьма напуганных джентльменов.

Все это время из комнаты не доносилось ни звука, однако как только мы оказались в какой-то паре ярдов от двери, о прочный паркетный пол бильярдной вдруг ударило тяжелое конское копыто. Буквально в следующее же мгновение мне показалось, что весь дом содрогнулся под поступью копыт неведомой, но огромной твари, неторопливо приближающейся к выходу. Мы с Бомонтом отступили на пару шагов, однако вовремя вспомнили о мужестве и стали ждать, накрепко вцепившись в ручку двери. Жуткая поступь приблизилась и вдруг смолкла… наступил миг полного безмолвия, хотя, по чести сказать, стук сердца где-то на уровне горла и шум крови в висках в буквальном смысле слова оглушали меня. Смею сказать, что таким образом мы прождали с полминуты, после чего прогремел новый удар копыта. Сразу же после этого звуки начали приближаться, как будто нечто невидимое прошло сквозь закрытую дверь, и грохот копыт воистину обрушился на нас. Мы с Бомонтом отпрыгнули в разные стороны, и я, откровенно говоря, попытался вжаться в стену. Грохот огромных копыт проследовал между нами и медленно, со смертоносной целеустремленностью прошествовал по коридору. Я внимал этой поступи, а в ушах моих шумела кровь, тело застыло, я буквально не мог вздохнуть. На какое-то время сил моих оставалось достаточно лишь для того, чтобы всматриваться в глубь коридора. Я ощущал только одно: нам грозит самая страшная опасность. Понимаете?

И тут ко мне внезапно вернулась отвага. Отметив, что грохот копыт слышен теперь возле дальнего конца коридора, я резким движением навел туда камеру и нажал на вспышку. Бомонт выпустил в ту же сторону целый град пуль и бросился вперед с криком:

– Чудовище идет за Мэри. Бежим к ней! Бежим!

Я бросился следом за ним. Оказавшись на главной лестничной площадке, мы услышали стук копыт по ступеням, и на этом в тот раз все закончилось. Больше не раздалось ни звука.

Внизу, в большом зале, возле потерявшей сознание мисс Хисгинс скучились домашние; чуть поодаль несколько слуг, не отрываясь, смотрели на парадную лестницу, и никто из них не произносил ни слова. На лестнице, ступени на двадцатой снизу, с обнаженной шпагой в руке стоял старый капитан Хисгинс, замерший на месте при последнем ударе копыт. Признаюсь, что в жизни не видел никого благороднее этого старика, пытавшегося защитить свою дочь от нападения адской твари.

Надеюсь, вы поймете, с каким ужасом я миновал то место на лестнице, где остановились копыта и стих звук шагов. Казалось, что невидимое чудовище все еще остается там. Странно было, однако, что конская поступь не возобновляется – ни вверх, ни вниз.

Потом мисс Хисгинс отвели в ее комнату, и я передал родственникам, что поднимусь к ней, как только будет возможно. Мне сказали, что это можно сделать в любое время, и я попросил капитана помочь мне принести чемодан с инструментами, который, затем, мы вместе доставили в спальню девушки.

Я распорядился, чтобы кровать мисс Хисгинс выдвинули на середину комнаты, окружил ее Электрическим Пентаклем, а потом приказал, чтобы в комнате расставили лампы, но при этом – ни при каких обстоятельствах не зажигать свет внутри Пентакля, а также не входить в него и не выходить обратно. Мать несчастной девушки я посадил внутрь Пентакля, поместив при этом ее служанку снаружи, чтобы та могла отнести нам любое известие, и самой миссис Хисгинс не было необходимости покидать защитный круг. Я предложил также, чтобы отец девушки заночевал в комнате, причем – имея при себе надежное оружие.