Карнакки – охотник за привидениями

Капитан немедленно бросился к стойке с оружием, схватил свою старую шпагу и выбежал, на ходу доставая ее из ножен. Также вылетев вон из комнаты, я промчался наверх по лестнице, схватил фотоаппарат со вспышкой и тяжелый револьвер, крикнул у двери Парскету: «Конь!» и помчался по лестнице к входной двери.

Снаружи в сумерках раздавались далекие крики, от группы редких деревьев доносились звуки выстрелов. И тут, по левую руку от меня, из тьмы донеслось истинно адское заливчатое ржание. Мгновенно повернувшись на месте, я нажал на вспышку. Полыхнувший свет явил мне росшее неподалеку большое дерево, листья которого подрагивали под ночным ветерком. Ничего больше мне не удалось разглядеть, а потом тьма, в десять раз гуще прежней, навалилась на меня, и я услышал, как откуда-то из-за спины Парскет спрашивает, не видел ли я чего. В следующее же мгновение он оказался рядом, и в его обществе я почувствовал себя спокойнее, поскольку некая невидимая тварь находилась возле нас, а яркая вспышка на мгновение лишила меня зрения.

– Что это было? Что это было? – твердил он взволнованным голосом. А я все вглядывался во тьму и механически отвечал: «Не знаю. Не знаю».

Впереди снова послышались крики, прогремел выстрел. Мы побежали на звук, крича, чтобы в нас не стреляли – в темноте и панике с подобной опасностью следует считаться в первую очередь. Двое егерей пробежали вперед по подъездной дорожке с фонарями и ружьями; сразу же после этого нестройный рядок фонарей направился к нам от дома: это вышли на помощь несколько слуг. Они догнали нас, уже когда мы оказались рядом с Бомонтом, который стоял над мисс Хисгинс, зажав в руке револьвер. Тут я увидел его лицо, на котором через весь лоб протянулась длинная рана. Стоявший возле него капитан то и дело пробовал шпагой воздух вокруг себя и вглядывался во тьму; чуть позади него находился старый дворецкий, державший в руках боевой топор, взятый в зале с одной из стоек с оружием. Тем не менее, ничего неожиданного нам заметить не удалось.

Мы отвели девушку в дом, оставили ее на попечение матери и Бомонта и послали грума за доктором, а сами вместе с четырьмя другими егерями, при оружии и фонарях, прочесали весь парк, но вновь ничего не нашли.

Вернувшись, мы обнаружили, что доктор уже побывал в доме и уехал. Он перевязал рану Бомонта, к счастью, оказавшуюся неглубокой, и отправил мисс Хисгинс в постель. Мы с капитаном поднялись наверх и обнаружили, что Бомонт уже стоит на страже возле двери в спальню девушки. Я спросил у молодого человека, как он себя чувствует, а потом, когда мисс Хисгинс и ее мать приготовились впустить нас, мы с капитаном вошли внутрь и устроили Пентакль вокруг постели. Женщины уже расставили лампы по всей комнате, и, установив ту же стражу, что и в предыдущий день, я присоединился к остававшемуся снаружи Бомонту.

Пока я находился в спальне, наверх поднялся Парскет, и мы расспросили Бомонта, пытаясь установить, что именно произошло в парке. Получалось, что они возвращались домой с прогулки от западной сторожки. Уже успело стемнеть, когда мисс Хисгинс вдруг произнесла: «Шшш!» и замерла на месте.

Бомонт также остановился и прислушался, но сперва ничего не услышал, и лишь потом вдруг уловил далекую поступь конских копыт, стремительно приближавшихся по траве. Он сказал невесте, чтобы она не беспокоилась, и предложил поскорее вернуться домой, однако, коня не так-то просто было обмануть. Уже менее чем через минуту удары копыт зазвучали совсем близко, и молодые люди припустились бегом. Тут мисс Хисгинс споткнулась, упала и закричала так, что голос ее донесся до слуха дворецкого.

Попытавшись помочь ей подняться, Бомонт услышал грохот копыт уже рядом с собой. Распрямившись, он выпустил все пять зарядов револьвера в сторону звука. Он сказал нам, что в отсвете последнего выстрела увидел прямо над собой нечто вроде колоссальной конской головы и сразу после этого получил жестокий удар, бросивший его наземь. В этот самый миг к ним подбежали капитан и дворецкий, а остальное мы, конечно, уже знали.

Часов в десять вечера дворецкий принес нам поднос с едой, чему я был очень рад, так как за вечер успел как следует проголодаться. Тем не менее, я предостерег Бомонта, чтобы он в рот не брал ничего спиртного, а также отобрал у него трубку вместе со спичками. В полночь я начертил вокруг него Пентакль, а мы с Парскетом уселись по обе стороны снаружи, поскольку я не сомневался в том, что наваждение будет направлено только против молодого человека или мисс Хисгинс.

Мы успокоились. В обоих концах коридор освещали большие лампы, так что света хватало; к тому же все мы были вооружены: Бомонт и я – револьверами, а Парскет прихватил с собой ружье. Я дополнительно запасся фотокамерой и вспышкой.