Карнакки – охотник за привидениями

– Боже мой! – пробормотал я. – А ведь это действительно так.

– Минуточку, – отозвался он. – Шнурок, наверное, зацепился за что-то.

Оставив свой револьвер и взяв в руку лампу, он на цыпочках отправился в низ дома, держа револьвер Бомонта наготове в правой руке. Помню, тогда мне подумалось: какой отважный все-таки парень!

И тут Бомонт сделал мне знак, требуя полной тишины. Сразу же после этого я услышал тот самый звук – гулко раздававшуюся в ночи поступь конских копыт. Скажу честно, меня словно мороз продрал по коже. Звук растаял вдали, оставив после себя такое, знаете ли, жуткое и странное уныние. Я дернул за шнурок от звонка, надеясь, что Парскет услышит его, а потом принялся ждать, оглядываясь по сторонам.

Миновало, быть может, минуты две, полные какой-то неземной тишины. А потом в дальнем освещенном конце коридора прогрохотали огромные конские копыта, лампа, звякнув, упала на пол, и мы оказались в темноте. Я изо всех сил дернул за шнурок и дунул в свисток, а потом навел аппарат и нажал на вспышку. Ослепительный свет залил коридор, ничего так и не осветив, а потом на нас ударом грома обрушилась тьма.

Я услышал, что капитан оказался возле двери спальни, и крикнул, чтобы он скорее вынес лампу, но вместо этого что-то заколотило в дверь, и я услышал, что к голосу капитана присоединились женские крики. Я ощутил испуг оттого, что чудовище могло проникнуть в спальню, но в то же самое мгновение по коридору вдруг прокатилось то злобное и заливчатое ржание, которое мы слышали в парке и подвале. Я вслепую нащупал шнурок колокольчика, вновь дунул в свисток и крикнул, чтобы Бомонт оставался в Пентакле, что бы ни произошло. После я снова крикнул, чтобы капитан вынес лампу, но тут в дверь спальни что-то грохнуло. Схватив спички, я попытался добыть хоть толику света, прежде чем немыслимое и незримое чудовище нападет на нас.

Спичка чиркнула о коробок и неярко вспыхнула, и в это короткое мгновение я услышал за спиной какой-то негромкий звук. Охваченный безумным ужасом я обернулся и увидел в неярком свете еще не погасшей спички чудовищную конскую голову возле Бомонта.

– Смотрите, Бомонт! – отчаянно завопил я. – Оно возле вас!

Спичка немедленно погасла, и возле моего уха тут же прогремел выстрел из обоих стволов двустволки Парскета – Бомонт явно нажал на оба спусковых крючка одновременно. Пламя выстрела на короткий миг осветило огромную голову и окруженное дымом чудовищное копыто, как будто бы неторопливо опускавшееся на Бомонта. Я без промедления трижды разрядил свой револьвер. Раздался глухой удар, и кошмарное тягучее ржание прозвучало уже совсем рядом со мной. Дважды выстрелив на звук, я ощутил удар, бросивший меня на спину и, поднявшись на колени, во весь голос закричал, требуя помощи. За закрытой дверью спальни кричали женщины, изнутри доносился стук в дверь, и я как-то вдруг осознал, что Бомонт возле меня борется с какой-то мерзкой тварью. Мгновение-другое я оставался на месте, не ощущая ничего, кроме тупого страха, а затем вслепую, едва ли не одеревенев от страха, бросился к нему на помощь, выкрикнув его имя. Скажу вам честно – меня едва ли не мутило от ничем не прикрытого страха. Из тьмы донесся негромкий задушенный звук; бросившись на него, я вцепился в громадное, покрытое шерстью ухо – и тут же получил сильнейший удар, от которого мне стало дурно. Слабый и ослепленный, я нанес ответный удар и покрепче вцепился рукой в немыслимую вещь.

Тут вдруг за моей спиной раздался оглушительный треск и вспыхнул яркий свет. В коридоре появились огни, раздались шаги и крики.

Руки мои оторвались от мохнатой шкуры; я глупо закрыл глаза. С громким криком кто-то стоящий надо мной обрушил на меня тяжелый удар, подобно рубящему тушу мяснику… а потом на меня что-то повалилось.

Капитан и дворецкий помогли мне подняться на колени. На полу лежала огромная конская голова, из которой торчали человеческие ноги. К рукам лежавшего были прикреплены внушительного размера копыта. Таким оказалось наше чудовище. Капитан что-то перерезал шпагой, которую держал в руке, нагнулся и поднял маску – ибо это была маска и ничто другое, – и я увидел лицо человека, которое она скрывала под собой. Это был Парскет. На лбу его открылась глубокая рана – капитан задел его шпагой, разрезая маску. Я недоуменно перевел взгляд от него на Бомонта, сидевшего привалившись спиной к стене, а потом вновь посмотрел Парскета.

– Боже мой! – выдавил я наконец и умолк – так стыдно мне было за этого человека, который как раз открыл глаза. А ведь я симпатизировал ему, понимаете?