Карнавал короля Иеронима

Он решил не говорить Лине о том впечатлении, какое произвела на него таинственная красавица, из опасения, что она не поймет его и опять будет уговаривать жениться. Сознание, что он совершенно не знает ее с нравственной стороны, доставляло ему своего рода удовольствие. «Сесиль по своему общественному положению недоступна для меня, — думал он, — и я не женюсь до тех пор, пока не найду девушки, которая имела бы хотя половину достоинств моей Лины…»

XII. Дружеское предостережение

На свете бывают любимцы судьбы и горемыки, но это общеизвестное явление остается неразрешимой загадкой. Кто может сказать, почему поток жизни, текущий в силу вечных, неизменных законов, везде настигнет человека, обреченного на гибель, и тянет ко дну, а других людей, при всей их беззаботности, доносит до цели их желаний и раньше, нежели они предполагали? Принято это называть счастьем или случаем, который таким образом играет роль какого-то мифического существа, действующего произвольно.

Между тем, над этим вопросом стоило бы задуматься и сделать попытку исследовать его. Быть может, задатки счастья заключаются в прирожденных свойствах человека и высшем инстинкте, благодаря которому, он умеет приноровиться к условиям жизни и уловить моменты взлета и падения.

Герман сознавал, что многое дается ему легче, чем другим людям, и что он не столько обязан этим своим заслугам, сколько милости судьбы. Даже Луиза Рейхардт высказала ему это по поводу удачного завершения его истории с Берканьи. То же повторил, хотя в других выражениях, подполковник Эммерих, и укрепил его веру в собственное счастье. При этом условии люди смелее относятся к жизни, между тем как постоянное несчастье и неудачи ослабляют их волю и парализуют способности. Герман, рассчитывая всего более на благоприятную судьбу, испытывал такое душевное спокойствие, что не хотел нарушать его напрасными размышлениями.

Ту же игру случая видел он вокруг себя. Он был в резиденции молодого короля, которого слепое счастье возвело на престол из купеческой семьи и который, смеясь, носил пурпурную мантию и искал в жизни одни наслаждения. Такие же авантюристы окружали его и пользовались не только одинаковыми, но еще большими правами, нежели гордое местное дворянство. Вместе с тем и тихий Кассель, малоизвестный при курфюрстах, сделался резиденцией блестящего двора. Хотя весь церемониал его был составлен по шаблону, присланному из Парижа, но все-таки этикет соблюдался довольно строго и служил кулисами, за которыми разыгрывались всякие комедии и водевили.

Отец Германа, при своем знании света и людей, не колеблясь, отправил сына искать счастья в столицу возникающего государства в надежде, что он здесь легче пробьет себе дорогу, чем где-либо. Он не боялся, что сын собьется с пути. Зная характер и нравственные правила Германа, он был уверен, что, если сердце и фантазия заставят его перейти границы благоразумия, то все-таки он не в состоянии будет погрязнуть в грубом реализме или отрешиться от своих идеалов.

Неделя прошла незаметно для Германа среди утренних занятий и вечеров, проводимых в обществе, но для Рейхардтов это было временем тяжелых забот и беспокойства. Капельмейстер должен был устроить разные дела, касающиеся его должности, и усиленно заняться приготовлениями к поездке. Наконец все было окончено, вещи уложены, и Рейхардт, сделав визиты, решил устроить прощальный музыкальный вечер для своих друзей.

Герман пришел раньше всех. Луиза тотчас же увела его в свою комнату под предлогом, что хочет дать некоторые поручения, которые ему придется выполнить после ее отъезда.

— Какие поручения, Луиза? — спросил Герман, проходя вслед за ней по коридору. — Разве мы расстаемся надолго?

Она ничего не ответила и, войдя в свою комнату, пригласила его сесть рядом с собой на диване.

— Я позвала вас сюда, Герман, чтобы проститься с вами наедине, хотя не думаю, чтобы наша разлука была особенно продолжительна. Но кто может сказать, при каких обстоятельствах мы опять встретимся с вами… Я провожу отца до Гибихенштейна, не доезжая Галле. Вы, вероятно, бывали в этой живописной местности? Стефенс писал, что наше имение сильно пострадало от войны, но, быть может, мне удастся кое-что поправить в доме, чтобы мы могли поселиться в нем с матерью до зимы, а к этому времени отец, вероятно, вернется из своего путешествия.

Луиза говорила таким печальным тоном, что Герман с беспокойством взглянул на нее.