Карнавал короля Иеронима

Между тем прошло два дня, и Лина не могла ничего решить; наконец она отправилась к матери, чтобы посоветоваться с ней и пересмотреть ее вещи, в надежде найти среди них что-нибудь подходящее для костюма. Вначале все ее поиски казались напрасными, наконец в одном из Сундуков ей попалось подвенечное платье госпожи Виттих из дорогого серебристого штофа, затканного голубыми цветами. Она, смеясь, померила его и решила, что не может желать лучшего костюма. Покрой платья представлял полный контраст с новой французской модой и ее уродливо короткой талией. Длинный узкий лиф красиво обрисовывал стройную фигуру молодой женщины, и хотя фижмы и турнюр казались ей лишними, но она не хотела делать никаких изменений в старинном наряде и обрадовалась, когда в том же сундуке нашлись башмаки с высокими голубыми каблуками и оказались ей по ноге.

Госпожа Виттих помнила все подробности тогдашней моды и, отыскав белый кисейный платок с голубой бахромой, объяснила дочери, что она должна будет накинуть его на плечи и завязать узлом на груди. При этом на шею ей следовало надеть жемчуг и слегка напудрить волосы, которые она придумала украсить васильками с примесью золотых колосьев. Недоставало веера, но и он был найден к полному удовольствию Лины. Затем госпожа Виттих вынула из другого сундука подвенечное платье своего покойного мужа, которое, по ее мнению, могло пригодиться Людвигу.

Лина пригласила к себе портниху, которая переделала платье по ее росту, и, когда весь наряд был готов, она одела его перед приходом мужа из министерства. Заслышав его шаги в прихожей, она вышла к нему навстречу с веером в руке и с чинным реверансом подвела к стулу, на котором было разложено приготовленное для него платье. Она была так хороша в своем костюме, что Гейстер сделал невольное движение, чтобы обнять ее, но за это получил легкий удар по щеке веером.

— Ну, Людвиг, скажи мне, доволен ли ты нашими костюмами? — спросила она.

— Разумеется! Ты не могла придумать ничего лучшего, тем более что этот наряд необыкновенно идет тебе. Мы изобразим с тобой чету старинных немецких бюргеров, и я могу только поздравить тебя с такой прекрасной мыслью, Линхен!..

Наконец наступил вечер, назначенный для празднества у гофмаршала. Гейстеры, одетые в свои костюмы, ожидали наемной кареты, которая должна была довезти их до дворца Belle-Vue. Оба были в веселом настроении, Гейстер любовался своей красавицей женой, которая была очаровательна в своем костюме. По совету матери она распустила по локону за ушами, с обеих сторон шиньона, и наклеила на лицо несколько мушек из черной тафты.

Наемный экипаж заставил ожидать себя довольно долго, так что залы, приготовленные для бала, были переполнены гостями, когда приехали Гейстеры, и они могли только издали поклониться хозяйке дома.

Барон Бушпорн был сыном интенданта Корсики, изгнанного оттуда во время революции. По слухам, он торговал кружевами в Гамбурге до получения звания гофмаршала, и как человек ограниченного ума держал себя с напыщенной важностью. Он женился недавно на единственной дочери французского префекта, Флоре Делапорт, миловидной стройной женщине с бледным лицом. Это был первый парадный вечер молодых супругов, которые любезно, хотя и с некоторой торжественностью встречали гостей.

Гейстеры очутились в пестрой толпе. Сначала никто не садился, и гости расхаживали по комнатам, любуясь их великолепным убранством. Две ярко освещенные залы, разделенные несколькими ступенями, были приготовлены для танцев; по обеим сторонам нижней залы шли крытые галереи с зеркальными стенами, уставленные цветами, они примыкали к лестнице, покрытой ковром из зеленого мха. Последняя вела в зимний сад. Это была длинная зала, освещенная разноцветными фонарями, с аллеями из тропических растений и искусственным звездным небом. Вдоль стен, драпированных зеленью, стояли вазы с цветами и между ними устроены были низкие скамьи из дерна. У входа стояла мраморная статуя Минервы с лавровым венком, направо и налево были статуи Аполлона и Бахуса, а в конце залы богини Цитеры в зеркальной нише, убранной венками из роз.

Вскоре все общество устремилось в верхнюю танцевальную залу, где ожидали прибытия их величеств; и едва те появились, как заиграл оркестр и раздались громкие возгласы: «Vive le Roi! Vive la Reine!»

Король и королева заняли приготовленные для них места. Иероним был, как всегда, в белом гвардейском мундире с оранжевым воротником и обшлагами; на королеве было кружевное платье, затканное золотом, с длинным шлейфом, все убранное гирляндами цветов.