Карнавал короля Иеронима

Барон Рефельд посмотрел на нее с лукавой улыбкой, покачал головой и прочел вслух указанное ему место письма: «… За музыкантами, в первом партере, посреди театра сидят обыкновенно два императора — Александр по правую руку, около него баварский король, затем саксонский и владетельный архиепископ. Налево, около Наполеона, сидят король вюртембергский, великий князь Константин Павлович и принц Вильгельм прусский. Средняя ложа, обитая алым бархатом, предоставлена их величествам королю и королеве вестфальским и их свите, в которой нахожусь и я. Остальные владетельные особы, князья, принцы, генералы и прочие занимают места в амфитеатре между партером и первым ярусом лож»…

Рефельд, возвращая письмо Фаншон, заметил с усмешкой:

— Вы находитесь, по-видимому, в крайне приятельских отношениях с генералом, мадемуазель Фаншон. Он пишет вам самое любезное письмо!

— Мне! Вы слишком дерзки, господин барон. Посмотрите, письмо адресовано генеральше!

— Ах, простите, очаровательная Фаншон! Я не знал, что вы в такой дружбе с вашей госпожой, хотя мог догадаться, потому что вы так грациозно лежите на кушетке, как настоящая генеральша. Собственно говоря, мадам Кудра следовало бы ехать за королем в Эрфурт, а генералу остаться с Фаншон.

— Я не хочу говорить с таким чудовищем! Убирайтесь отсюда! — сказала она с принужденным смехом.

— Вы рассердились на меня, Фаншон, и гоните отсюда. Ну, нечего делать! — сказал барон Рефельд, поднимаясь с места. — Извольте, я уйду! Пусть мой приятель останется с вами и выпросит мне прощение!

Фаншон была, видимо, довольна догадливостью барона. Она засмеялась и, закрыв рот носовым платком, бросила нежный взгляд на Германа.

Но ее ожидания оказались напрасными. Герман в первую минуту смутился, а затем встал с места.

— Шутки в сторону, — сказал он. — Нам пора домой, барон! Мы не можем долее пользоваться гостеприимством мадемуазель Фаншон. Дождь не скоро прекратится — вы слышите, льет, как из ведра.

— Вы можете взять мой зонтик, — сказала Фаншон, обращаясь к Герману. — А барона пусть промочит дождь, он заслужил это.

Герман стал отказываться, говоря, что он живет по соседству и что зонтик гораздо нужнее барону, которому предстоит длинный путь.

Наконец Рефельд вмешался в разговор и заметил со смехом:

— Неужели вы не понимаете, что дело не в зонтике, а в том, чтобы вы, господин доктор, возвратили его мадемуазель Фаншон.

Между тем Фаншон достала зонтик из шкафа, и Рефельд тотчас же завладел им.

— Позвольте вас спросить, мадемуазель, — сказал он, — может ли мой приятель занести вам зонтик завтра в восемь часов?

— Завтра, в восемь часов вечера я выйду на крыльцо и получу зонтик обратно, — ответила Фаншон и позвонила в колокольчик. Вышла горничная со свечей, чтобы проводить господ, а Фаншон, кивнув им головой в знак прощания, скрылась за дверью.

Когда они вышли на улицу, Рефельд разразился громким смехом:

— Ну, господин доктор, как вам нравится это приключение? — воскликнул он. — А теперь нам остается только распределить роли. Вы недаром получили этот зонтик, Фаншон довольно ясно выказывала свои чувства…

— Предоставляю ее вам, барон, в полное распоряжение!

— Бесконечно благодарен, мой друг! — сказал Рефельд. — Надеюсь, вы поняли в чем дело. Я давно искал случая завести такое знакомство, которое дало бы мне возможность узнать вблизи интимную жизнь Иеронима. Теперь я нашел то, что мне нужно: мадам Кудра в данный момент пользуется особой милостью короля, а Фаншон ложится на кушетки, читает получаемые письма, распоряжается зонтиком генеральши как своей собственностью, и, вероятно, посвящена во все ее тайны. Нетрудно догадаться, что такая женщина, как мадам Кудра, должна иметь доверенное лицо при своих тайных отношениях с королем за спиной мужа. Если мне удастся заслужить благоволение Фкншон, то цель моя будет достигнута…

В эту минуту они подошли к дому, где жил Герман.

— А пока, до свидания! — продолжал барон Рефельд. — Я возьму зонтик и возвращу его в назначенное время. Увидим, что из этого выйдет! Ожидают вас, и поэтому мое появление будет еще неприятнее… Она и сегодня была недовольна моим присутствием. Жаль, что вы не годитесь для этого дела, а то вам было бы удобнее выполнить его, нежели мне. Я должен тратить деньги, а от вас только требуется сердце.

— Берегитесь, чтобы оно не заговорило у вас, барон! Мадемуазель Фаншон настолько соблазнительна, что вы можете увлечься ею… Однако нам пора расстаться, покойной ночи!..

— Прощайте, философ! — ответил барон Рефельд и отправился домой под проливным дождем.

IV. Возвращение короля из Эрфурта

Жажда новостей, привлекавшая многочисленную публику в литературный «Casino», отразилась и на приемах графа Бюлова, которые посещались усерднее, нежели когда-либо. Теперь все с нетерпением ожидали известия о возвращении Иеронима в Кассель и рассчитывали, что министр финансов при своих дружеских отношениях с французским посланником узнает об этом раньше других.