Карнавал короля Иеронима

Герман, подходя к площади, был поражен царившей там тишиной, но вскоре он услышал мужской голос, произносивший речь. Это был полковник Дернберг: он убеждал собравшуюся толпу придерживаться строгого порядка и тишины. Громкий крик «виват!» был ответом. Герман хотел пробраться вперед, но это не удалось ему; в это время Дернберг направился к монастырю в сопровождении Гейстера и других предводителей. Герман остался на площади в ожидании его возвращения, теперь он не сомневался, что ему придется принять непосредственное участие в восстании.

По данному сигналу кирасиры опять выстроились на площади, но число их заметно уменьшилось с наступлением ночи; офицеры молча прохаживались перед фронтом.

Совсем иной вид представляли волонтеры, к которым присоединились несколько карабинеров и большинство солдат, служивших при бывшем курфюрсте; они с нетерпением ожидали начала военных действий. Тут был и довольно сильный отряд из того стрелкового батальона, который после бегства курфюрста должен был сложить оружие, и теперь единодушно примкнул к восстанию. Кругом стояла вооруженная народная толпа настолько многочисленная, что заняла собой значительную часть площади и соседние улицы. На лицах видна была неизменная решимость вместе с надеждой на успех. Герман невольно поддался общему настроению и не чувствовал прежних опасений за благополучный исход предприятия.

Вскоре раздался бой барабана, и из соседней улицы выступило шествие. Впереди шел пастор; за ним несли вышитое знамя, за которым следовал Дернберг верхом в сопровождении предводителей восстания и вооруженной толпы крестьян. Пастор встал на приготовленное возвышение и начал произносить речь, призывая Бога на помощь великому предприятию, затем благословил знамя и передал знаменосцу со словами: «Победа или смерть за отечество!» Растроганная толпа трижды повторила этот возглас. Когда крики стихли, женщины и дети пробрались вперед, чтобы проститься со своими; послышались рыдания, иные громко молились.

В это время Дернберг увидел в толпе Германа и подозвал его.

— Я не ожидал встретить вас здесь! — сказал он. — Намерены ли вы принять участие в предстоящем деле?

— Я ожидаю ваших приказаний, полковник!

— Хорошо! Будьте наготове, я сейчас вернусь… Господа офицеры! — добавил он. — Прошу вывести войска в боевом порядке на дорогу. Ночь скоро наступит, мы должны двинуться в путь.

Дернберг отправился к госпоже Стелтинг. Она сама отворила ему дверь.

— Это вы, полковник! — воскликнула она с удивлением. — Очень рада видеть вас, по крайней мере вы водворите порядок: сегодня с раннего утра такой шум в городе!

— Завтра у вас будет мертвая тишина, — ответил он, целуя ее руку. — Не говорите Кордуле, что вы видели меня, это взволнует ее. Я зашел на минуту, чтобы проститься с вами…

— Надеетесь ли вы на успех, полковник? — спросила она, понизив голос.

Дернберг оглянулся.

— Мы одни, — сказал он, — и я вам объясню в каком положении дело. Никто не знает этого, кроме меня! Вышло какое-то недоразумение, потому что весть о восстании уже распространилась в Касселе и дошла до короля. К счастью, я узнал вовремя, что отдан приказ о моем немедленном аресте, тотчас же сел на лошадь и поскакал во весь опор в Гомберг…

Голос Дернберга задрожал при последних словах, но он овладел собой и, пожав руку госпоже Стелтинг, вышел на улицу.

Площадь начала пустеть, когда появился Дернберг; Герман ожидал его.

— Господин Тейтлебен, — сказал он, — поезжайте ближайшей дорогой в Кассель и сообщите нашим друзьям, что завтра, перед рассветом, 8 тысяч человек будут под стенами города. Дальнейшее вам известно, но будьте осторожны и не попадитесь… разумеется, вы должны быть без оружия. До свидания!

Герман хотел идти, но Дернберг остановил его.

— А вам известен наш пароль? — спросил он.

— Нет, господин полковник.

— Я не ожидал от вас подобной опрометчивости. Пароль наш: «Гессен!» Ведь наши аванпосты не пропустили бы вас в город… Не теряйте времени, вы должны опередить нас на несколько часов…

V. В Касселе

Герман поспешил к Гейстерам, чтобы проститься с ними. Лина в первую минуту обрадовалась ему, но узнав о его неожиданном отъезде, упала духом. Страх за Людвига более прежнего овладел ею, она рассчитывала, что они будут вместе и, быть может, в случае опасности окажут друг другу помощь, но теперь эта надежда оставила ее. Герман не мог ничего сказать ей в утешение, и, торопливо простившись с ней, уехал.

Недалеко от Касселя он был остановлен аванпостом, поставленным на дороге, но офицер оказался знакомым и велел тотчас же пропустить его.