Карнавал сомнений

Так мог поступить только человек, прекрасно меня знавший, а их немного. Пальцев одной руки хватит, чтобы пересчитать. Точно не Логан. Он, сумевший простить мне гибель родителей, никогда бы не опустился до такой низости. Тем более теперь, когда встречается с Дэниз. Хотелось верить, что и не Майк, но если уж семь лет назад я была готова поверить, что он причастен к убийству Стива, тогда мерзкое видео – детская шалость. И всё же бессмысленно. Так уничтожить или пытаться добить он мог бы в самом начале, после Оквилла. Но сейчас, когда официально женат? Глупо и мелочно. А вот для триумфа обиженной подружки детства и юности, для любовно подогретой к моменту моего возвращения мести – вполне.

 – Какого чёрта, Мишель?! – сжимая в руке проклятый телефон как гранату, я решительно иду навстречу «подруге». От боли, ярости и алкоголя мысли путаются, в висках барабанной дробью стучит собственный пульс. – Нет, правда, зачем?! У меня богатая фантазия. Я всё прекрасно могла бы представить без наглядных пособий. Если бы захотела… Не обижайся, но я не хотела. Хотя знаешь… – я останавливаюсь перед этой сукой, смотрю ей прямо в глаза. – Говорят, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Я увидела и оценила. Спасибо.

Мишель выглядит не ахти. Бледная, с размазанной по лицу косметикой, с красными, как будто заплаканными глазами, но жалости у меня не вызывает.

 – Понятия не имею, о чем ты говоришь, – передёргивает она плечами. Медленно, растягивая гласные и спотыкаясь на словах, сообщает: – Но я рада, Стэйс, что тебе хуёво. Может, поймёшь, каково было мне, когда ты съебалась подальше и бросила меня одну…

– О да! – Плевать! Пусть знает, что мне больно. Мишель ведь именно этого хотела – сделать мне больно. Ну вот пусть насладится триумфом. – Картину, как тебе хреново, я ещё долго не забуду. И вряд ли развижу! 

Однако она, казалось, не слышит. Или просто слишком пьяна, чтобы сосредоточиться.

– Ты всегда думала о себе. Только о себе, Стэйс! Как последняя эгоистичная сука, – цинично хмыкает Мишель. – Всё всегда крутилось вокруг твоего Величества. И вот прошло семь… Семь грёбанных лет! И ни черта не изменилось! Ты явилась, вся из себя успешная, и всё снова крутится вокруг тебя. Стэйс приехала, у Стэйс есть жених, Стэйс в городе, Стэйс… Стэйс… Стэйс… Ебать! Как мы только жили без Стэйс столько лет?! Как не подохли с тоски?! 

 – Тебе напомнить, как? – со злостью размахиваю перед её лицом телефоном.

 – А что ты можешь мне напомнить? Ты же ничего не замечала вокруг. Никогда! Ты даже Стива считала своей собственностью. А когда его убили, это была только твоя потеря, твоё горе! Больше ничье! Моё горе тебе по херу! А потом ты взяла и съебалась в туман в темпе вальса! Даже могилы мне не оставила, чтобы приносить цветы и плакать. 

 – Ты… Не смей! – обрываю я. Сквозь зубы, с ненавистью отчеканиваю:  – Никогда не смей говорить со мной о моем брате!

 – Видишь?! Видишь?! В этом вся ты! – Мишель со злостью упирается мне в грудь указательным пальцем. – Но он не только твой брат! Он был моим женихом. Я любила его, понимаешь?! Любила! До сих пор люблю!

Да как она вообще смеет?.. После всего… Наглая, подлая шлюха! 

 – Любишь?! – я презрительно оглядываю Мишель с ног до головы. – Поэтому ты неслась к Майку в постель при каждом удобном случае? Поэтому вышла за него замуж, да?! 

 – Ты ничего не знаешь про меня с Майком, – неожиданно твёрдо и спокойно заявляет «подруга». – Мы, как два одиночества, надеялись согреть друг друга. Не вышло. Видела бы ты его, когда он услышал, что ты приедешь, – Мишель горько усмехается. – Майк до сих пор по тебе сохнет, хоть ты и не заслужила.

 – Ну ты-то, естественно, заслужила! – Со всей силы швыряю в неё телефоном. – Ты так старалась заслужить… Я же видела, как ты из кожи вон лезла! Сучка! Похотливая, лживая су… – я не успеваю договорить. Сильный, звонкий, оглушительный удар по лицу заставляет меня подавиться ругательством и пошатнуться. На мгновение в глазах темнеет от боли и ярости, сердце бешено колотится, готовое выпрыгнуть из груди.

Я выпрямляюсь, замахиваясь в ответ, но, уже занеся руку, краем глаза успеваю заметить, что мы, оказывается, не одни – дверь в бар приоткрыта, а на пороге толпятся несколько девушек с вечеринки и глазеют на нас.

Ну уж нет, такого удовольствия я им не доставлю. Заставляю себя проглотить злость, окидываю Мишель презрительным взглядом. И молча ухожу прочь.

Когда я успокоилась, то с удивлением обнаружила, что, оказывается, успела довольно далеко отойти от бара. Настолько, что теперь быстрее и проще добраться до дома, чем вернуться на вечеринку – всего-то несколько кварталов. А если прямиком через парк, то совсем рукой подать. Минут десять пешком от силы.

Возвращаться на девичник совершенно не хочется. Настроение испорчено, алкоголь давно выветрился, новая попытка опьянеть до нужной кондиции чревата тяжким похмельем наутро. Спасибо, но нет. Мне и так есть уже, о чём сожалеть. Например, что не приложила Мишель башкой об асфальт за одно только упоминание Стива. Чёртова сучка!