Карнавал сомнений

– Нет, – Майк делает шаг навстречу. Осторожно, словно его прикосновение может причинить мне физическую боль, берёт мои пальцы в свои ладони. – Я бы никогда, Стэйс. Даже понятия не имею, кто мог и почему его прислали тебе. Ещё одна тайна, которую нам предстоит разгадать. Ты мне веришь?

– Угу. – Встречаюсь с ним взглядом и тону в сером водовороте. – Логан был… Это не…

Майк не позволяет договорить. Выдыхает, прикасаясь своими губами к моим:

– Я люблю тебя, Стэйс. Всегда любил. Всегда буду. Прошлое уже не важно. Тем более ваше с Логаном.

Правильно. Не важно. Пусть прошлое останется в прошлом хотя бы на мгновение.

– Я тоже люблю тебя, Майк. И всегда буду.

Здесь и сейчас важны только мы. Настоящие.

Потом, позже, мы перебираемся в джакузи. Нежимся в тёплой бурлящей воде, из которой совсем не хочется вылезать. Майк прав, мы – испорченные.

– С тобой потрясающе хорошо, – шепчет он, наклоняясь вперёд. Целует горячими губами в висок. – Знаешь, я не думал, что когда-нибудь мы с тобой снова… вот так. – Майк крепче прижимает меня к своей груди. – Это неправильно, но теперь я всегда буду бояться тебя потерять.

– Я тоже. – Переплетаю свои пальцы с его, устраиваюсь поудобнее. Так, чтобы, отклонив голову назад, я могла видеть его глаза. – Прости. Я должна была тебе верить и ничего не скрывать. Ни тогда, ни сейчас.

– Чего ещё я не знаю? – спокойно спрашивает Майк. Без иронии, страха или злости. Так, словно уверен, что сможет принять любое новое признание.

– Это снова о Мишель. Наверное, не совсем подходящий момент, – вздыхаю я. Смотрю Майку в глаза, покусывая нижнюю губу. – Извини. Не могу не думать об этом.

– Рассказывай.

– Ладно. Пока мы сидели в беседке и ждали Эми и венчания. Мишель мне много чего наговорила, а я…

Господи, если бы я только знала, что это наш с ней последний разговор! Если бы выслушала её, может, вопросов, на которые я не нахожу ответов, было меньше.

– Вы снова поругались?

– Нет. Мишель хотела в чём-то мне признаться, объяснить. Чтобы мы могли… Не знаю. Понять друг друга. Но я не хотела всё заново перетряхивать. А она не унималась. Начала вспоминать ту проклятую вечеринку.

– Знаю, – Майк крепче сжимает мои пальцы. – Она мне тоже говорила. Давно. Пыталась убедить, что я не виноват, что Роберт и Джеки погибли из-за неё.

– Родители Логана погибли из-за меня, Майк. Я выскочила из машины и бросилась к ним под колёса. Это меня спасал Роберт, когда… Если кто и виноват, то я. Или никто.

– Тогда никто. Просто роковое стечение обстоятельств. Это и есть твоё страшное признание?

– Нет. Я… я сказала Мишель, что ревную её к тебе.

– Что? Прямо так и сказала? – улыбается Майк.

– Почти. И тогда, – отчаянно стараюсь подыскать нужные слова, чтобы смягчить правду. А потом всё-таки выдаю как есть: – Мишель заявила, что переспала с тобой специально. Чтобы ты поверил, что её ребёнок от тебя, и женился.

Майк меняется в лице. Изумлённо таращится на меня несколько секунд. Затем осторожно, как будто боится подавиться воздухом, делает вдох и медленно, словно только что научился говорить, произносит:

– Она сказала, чей?

– Нет. Якобы хотела, чтобы у ребёнка был хороший отец. Видимо, настоящий им не был.

Прежде, чем Майк успевает отреагировать, в коридоре что-то с грохотом падает на пол, слышатся невнятные ругательства, следом – тяжёлые шаги. Ещё через мгновение в дверь комнаты настойчиво стучат.

– У нас гости, – громко сообщает Логан.

***

Моросящий дождик сменяется настоящим летним ливнем и отчаянно барабанит по жестяной крыше, решительно бьётся в окна наперегонки с ветром. Начнись такая непогода с раннего утра, свадьбу пришлось бы перенести в закрытый павильон с ограниченным количеством гостей без огромного парка и каменных беседок под боком, и, может быть, Мишель осталась бы в живых. И тогда ничего, что произошло потом, тоже не случилось бы. Не было бы ни допроса, ни охотничьего домика Логана в лесу, ни…

Я нехотя и одновременно со стыдом признаю, что ни за что на свете не хотела бы лишиться нашего с Майком сегодняшнего разговора, поцелуя и всего, что последовало за ним. Странным, необъяснимым образом, вопреки логике, здравому смыслу и приличиям мне потребовалось заново раствориться в Майке. Ощутить его близость, подчиниться и не сопротивляться больше головокружительной истоме, пробегавшей по телу горячими волнами от его прикосновений. Позволить себе на мгновение умереть, чтобы заново родиться, а затем, открыв глаза, увидеть перед собой его раскрасневшееся лицо, светящийся счастьем любимый взгляд и довольную улыбку. Воочию осознать – я всё ещё безумно люблю и по-прежнему до безумия любима.

Вряд ли всему этому суждено было случиться сегодня, если бы Мишель осталась жива, что бы ни происходило между нами, а значит, своему вновь обретённому счастью я обязана убитой подруге. И её убийце. От этой мысли очень легко сойти с ума, погрязнув в бесполезном болоте из сожалений и страхов, поэтому лучше не анализировать. По крайней мере, не сегодня.