Карнивора (СИ)

Они шли на северо-запад, а время словно повернулось вспять. В Кастинии было жарко — в середине весны здесь уже наступало лето, тепло разливалось в воздухе, проникало в разогретую, политую обильными зимними дождями землю и взрывалась бутонами тысяч цветов. Но чем дальше Кит и Марика уходили на северо-запад от столицы, тем холоднее становились ночи, резче ветер, прозрачнее и легче листва лесов. В Агере по улицам гуляла яростная пыль — трава еще не проклюнулась из растрескавшейся земли, и суховеи вздымали седые и рыжие смерчи, налетающие на город при каждом резком порыве. В Кордоне в тени домов кое-где еще лежал снег.

В Тремпе…

В Тремпе в гостинице не хватило места. Оставался только один номер — «кровать узкая, но для молодых сойдет», бесхитростно заметил хозяин — и Кит остался бы спать во дворе, но ночью здесь все еще были заморозки… Может, его пустят в конюшню? Но тут Марика тихо, но твердо сказала: «Годится», впервые подав голос за все их путешествие.

— Мы с тобой все детство спали в одной комнате, — ответила она на вопросительный взгляд Кита. — Как-нибудь переживем одну ночь.

Номер оказался на первом этаже — по ногам тянуло еще зимними холодом и сыростью. Кит окинул взглядом комнату, прикидывая, где будет теплее лечь: у двери, где сквозит, или у наружной стены, где будет еще холоднее? Он пробормотал заклинание и раскрыл пальцы, пустив по полу волну теплого воздуха. Марика, которая уже сидела на кровати, сонно произнесла:

— Кит, оставь эти замашки кабальеро. Я все равно знаю, что тебе нравятся только блондинки.

Пальцы дрогнули, и воздух мгновенно остыл. Марика зевнула, легла, укрывшись тонким покрывалом, и отодвинулась к стене. Кит оценил оставшееся место. «Для молодых сойдет». Он криво усмехнулся.

Всю ночь Кит пытался уснуть — но каждый раз, когда он позволял себе расслабиться, его спина прислонялась к Марике, и он резко открывал глаза и смотрел в темноту перед собой. В углу скреблась мышь, холодный ветер гулял по комнате и с тихим свистом улетал в щель под дверью. Марика тихо и ровно дышала.

Он задремал лишь под утро — а проснулся от яростного шепота:

— Да где же они?!

Марика дернула покрывало, Кит окончательно проснулся и неловко обернулся к ней.

— Кого ты потеряла?

Марика внезапно покраснела. Кит приподнял брови.

— Носки, — пробормотала она. — Я потеряла теплые носки. Они должны быть где-то тут.

— Ты их снимала на ночь?

— Нет! — простонала она.

Кит тяжело вздохнул, сел на кровати. Потер лицо руками. Марика копошилась за спиной и ругалась вполголоса.

Он порывисто встал, схватил покрывало и с силой тряхнул его. На кровать и пол упали два носка. Кит широким жестом отвел покрывало в сторону, как убирают капоте во время игр с быком. Марика, которая сидела на кровати, скрестив босые ноги, просияла.

— Спасибо. — Она потянулась с кровати вниз, и ткань балахона, сильно утратившего в путешествии свой роскошный вид, натянулась, облегая ее…

Кит отвел взгляд.

— Знаешь, — сказал он задумчиво, краем глаза следя, как она пытается дотянуться до пола, — я часто помогал женщинам искать в постели разные предметы одежды. Но, кажется, еще ни разу это не были шерстяные носки.

Марика посмотрела на него из-под копны спутанных черных волос — и рассмеялась.

* * *

Туманным краем все еще владела зима. Она уступила весне раскисшие дороги, набухшие почками ветви деревьев и небо, разорванное радостным южным ветром на пронзительно-голубые, как глаза Марики, клочья. Но озера все еще сковывал лед, поляны и луга укрывал снег, и по ночам дневное тепло превращалось в серебристый иней.

Кит и Марика шли от Тремпа все так же молча — но теперь в этом молчании был иной смысл. С каждым шагом навстречу Оре приходило все больше воспоминаний, личных и общих, веселых и грустных, значительных и бессмысленных. Лес, дом, Дора, зелья, книги, летняя жара и зимние метели, лодка на озере, Тур Кийри, деревня…

Они поднялись по последнему склону, после которого дорога разветвлялась, уходя к Оре и Дрику, когда Кит внезапно остановился.

— Устал? — удивленно обернулась Марика. Она дышала ровно и размеренно.

Кит покачал головой.

— Я не пойду дальше.

Он ждал, что она будет возмущаться, ругаться, спорить — но Марика только пробормотала:

— Но мы почти пришли.

— Если я развернусь сейчас, успею до Тремпа до темноты. Я договорился, чтобы нашу комнату никому не отдавали, — Кит слабо улыбнулся.

— Дора будет рада тебе, — еще тише сказала Марика. Она не смотрела на него, опустив взгляд на ручей, в который превратилась колея.

«А ты?»

— Я должен идти, — сказал Кит вслух. — Мне нужно вернуться к Фридгерну, к Элии… — Марика поморщилась. — …Им нужна моя помощь.

«А если я пойду с тобой, я могу уже не уйти никогда».

— И ты хочешь, чтобы я при этом осталась? — в голосе Марики звучало недоверие.

А ведь он рассчитывал совсем на другое. Он рассчитывал, что она снова будет ему доверять. Кит прошел еще два шага в сторону Оры, в сторону гор, в сторону Марики — два последних шага — и положил руки ей на плечи. Она подняла голову.