Каро-Кари

– Каждый день в семь утра я езжу на велосипеде. Рядом со стадионом есть хорошие велодорожки. А чуть дальше, в глубине парка – озеро «Лотос». Запущенное, там редко кто бывает. Приезжай туда. Послезавтра. Устроит?

Еще бы не устроило. Шантарскому казалось, что он стоит на пороге чего-то очень важного и значительного в своей жизни.

* * *

– Пока все это можно подать как вербовочные действия, – резюмировал Ксан. – Для тебя это стало бы хорошим выходом. Палочкой-выручалочкой. Никто не возьмется проверять, по-настоящему ты в эту бабу втюхался или нет. Решил использовать как объект для разработки, и никаких вопросов. Еще похвалят. А я помолчу в сторонке и за друга порадуюсь.

– Оставь свою иронию. – Шантарский злился и все хуже владел собой. – Забыл уже, что такое бывает? Видишь женщину, и тебя бьет под дых. И ничего с собой не можешь поделать. С ней я чувствую именно это. Это необъяснимо, иррационально, не знаю, как еще сказать… Ты говоришь «разработка»? Да мне насрать на разработку. Просто я вижу, что она нормальная, она знает, что во всем виноваты не чеченцы и не русские, а та сволочь, которая наживается на войне, на терактах, на издевательстве над обыкновенными людьми. С каждой стороны. Она ненавидит фанатиков. Я это сразу понял. Мне надо было во всем разобраться…

– Тогда валяй.

– Что?

– Рассказывай, как разбирался.

* * *

Озеро «Лотос» было крохотным плевком посередине обширной засушливой пустоши. Длиною метров в пятьдесят и двадцать в поперечнике, оно каждый год уменьшалось в размерах, уступая натиску пакистанской жары. Рыбы здесь не водилось, одни лягушки да ящерицы. Но воды было еще достаточно, чтобы напитать густые заросли травы и кустарника, окружавшие озеро. Двух человек, спустившихся к берегу по еле заметной тропинке, нельзя было заметить ни с шоссе, пролегавшего в одном километре отсюда, ни с велодорожек стадиона.

– Я бежала из Чечни с началом второй войны, – начала свой рассказ Хамилла. – Тогда мне было пятнадцать. Мои родители, братья, сестры, почти все родственники погибли. Одни были за Масхадова, другие – за Кадырова. Кто бы ни пришел к власти, мне это не сулило ничего хорошего. Некому было меня защитить, некому помочь. В Чечне молодой девушке – одной, без опоры, без денег – не выжить. И я вспомнила об Идрисе. Он был старым знакомым отца, они вместе занимались экспортом нефтепродуктов, пока за это не стали убивать. Я позвонила ему, попросила о помощи, и он неожиданно откликнулся. Сказал, чтобы я добралась до Баку, там у него свой офис. С другими беженцами я перешла границу, меня поместили в лагерь в Панкисском ущелье. Договорилась, чтобы меня перевезли в Азербайджан. Потом – Пакистан. Остальное ты знаешь…

– Идрис старше тебя на тридцать лет. Почти старик.

– Ну и что? – негодующе сказала Хамилла. – Без него я бы пропала. Он был добр ко мне и ничего не навязывал. Это был мой выбор – выйти за него. Он стал мне и мужем, и вторым отцом. Он чудесный человек, и я не хочу причинять ему боль.

– Не могу осуждать тебя, – с пониманием отозвался Шантарский. – Ты приобретала положение в обществе, защиту от пересудов и посягательств.

– После всего, что пришлось пережить, хотелось покоя и семейного счастья.

– А почему у вас нет детей?

Хамилла сложила ладони и поднесла их к губам, словно собиралась молиться. Посмотрела невидящим взором на поверхность озера, покрывшуюся рябью от небольшого ветерка.

– Аллах не дал. Выяснилось, что я не могу рожать. Избавлю тебя от подробностей…

– Но ты его не любишь?

– Идриса? Я его уважаю и чту. Разве этого недостаточно?

– Смотря для чего. Уважение и почитание – это, конечно, важно, но жизнь к этому не сводится. Живому человеку нужно что-то еще.

* * *

Спустя несколько дней они встретились снова, договорились пообедать в популярном ресторанчике на Мана-Кох. Это – самое высокое место в Исламабаде, на вершине горы Маргалла. Отсюда столица видна как на ладони. Шантарский и Хамилла расположились за одним из столиков, заказав чикен-тандури[27].

– А ты не торопишься? Женщины не верят торопливым признаниям. – В голосе Хамиллы угадывалось определенное недоверие, но не было ни иронии, ни сарказма.

– Это правда. Я тороплюсь. У кого-то жизнь спокойная, размеренная, а меня она несет вскачь. Что-то не сделаешь, отложишь на потом, и все – другой возможности не будет. Тебе с подобным не доводилось сталкиваться?

Хамилла не ответила. Прошла минута, другая.

Шантарский прервал паузу:

– Я собираюсь на север, в Скарду. Несколько дней отдыха. Приглашаю составить мне компанию. Там прекрасно. Горы, истоки Инда, природа поразительной красоты. Не все же нам в ресторанах встречаться или в походы на озеро ходить.

– Боишься, что нас заметят? Что я тебя скомпрометирую?

– Скорее, я тебя…