Каролина

И я бы даже смогла поверить в свой порядок, если бы не пришлось идти в храм. Но уже через час мы с Мэрг миновали расчищенную, обрамлённую тополями дорожку и остановились у высокого арочного входа. Я держала в руках корзину с фруктами и свежими булочками и чувствовала себя дурой. Мэрг – в платье кораллового цвета – выступала походкой королевы и чувствовала себя прекрасно.

Вход в храм представлял собой узкий коридор из арок. После зазывной первой следовала другая, пониже; её венчали огромные буквы из проржавевшего железа, которые складывали слово ЛОЖЬ. Под надписью, на треножном пьедестале, стояла чаша с водой. Мэрг намочила ладонь и провела ею по лбу.

– Смой грех, если приходилось лгать, – подсказала она шёпотом.

Я поспешно повторила ритуал. Вода оказалась ледяной.

Если бы осмелились надеть в святую обитель Богов наши пышные парики, каменный свод третьей арки коснулся бы фальшивых волос на макушках, таким низким он был. Ещё одно прегрешение, которым служители храма – по велению свыше или же собственному суждению – стыдили кающихся. ВОРОВСТВО.

Снова путь нам преградила чаша с водой. Мэрг омыла лоб, а я помотала головой.

– Каролина, здесь так принято.

– Я не буду.

Она хотела возразить, но в последний момент передумала и отправилась дальше. Последняя арка – такая низкая, что нам пришлось согнуться под ней. Последняя возможность покаяться холодной воде. Я ощутила во рту металлический привкус, ржавые буквы в приступе тошноты затанцевали перед глазами. В этот раз Мэрг ждала, как я поступлю.

Смочив лоб, я пригнулась и быстро прошла под словом РАСПУТСТВО.

… И едва не столкнулась с мужчиной в длинной рясе. Он был ещё довольно молод, но от сутулости и чрезмерной худобы служитель выглядел болезненно дряхлым. Его длинное худое лицо словно бы ничего не выражало, только нижняя губа подрагивала.

– Мы пришли к Отцу Кьело, – сообщила Мэрг, предвосхитив возражения.

А таковые явно имелись, просто служитель пока не сумел их сформулировать. Он боязно рассматривал нас: слишком открытые шеи и развёрнутые плечи, недостаточно блёклые платья… Теперь несчастному придётся мыть глаза ледяной водой из чаш, пока Боги молнией не поразили его за столь долгое созерцание греха.

– Вам здесь нечего делать, – выдавил служитель наконец.

– Разве двери храма открыты не для всех? – Мэрг приторно улыбнулась.

Прежде чем служитель успел мысленно и вслух проклясть нас, громогласное эхо покатилось по проходу от алтаря до выхода.

– Что случилось, Терек?

– Эти женщины, Отец… – Вздрогнув, Терек развернулся. – Их присутствие оскверняет святые стены храма.

– Этих женщин, как и нас с тобой, создали Боги, – снова прогремел голос. – Или ты усомнился в мудрости Богов и совершенстве их творения?

Служитель потупился и с невнятным бормотанием удалился. А мы с Мэрг по длинному проходу – между рядами скамей – направились к высокой фигуре в белом. Я осторожно разглядывала благословенное место, которое прежде видела только снаружи, да и то мельком. После давящих на голову и чувство вины арок от высоты потолка перехватило дыхание. Высокие витражные окна будто не пропускали свет снаружи, а сами его излучали. Стены переливались россыпью мозаики с огромными изображениями Богов: величественные фигуры в многослойных летящих одеждах цветов неба, солнца и просыпающегося по весне леса. Красотой и статью они походили на древних людских королей, но лиц у изображённых Богов не было. Как не было у них имён, потому что Боги могут нарекать нас и наделять чертами, а не наоборот.

Отец Кьело терпеливо ждал у рельефного каменного алтаря. Он сам являл собой воплощение греха: высокий и атлетичный, с ухоженными ногтями и царственной осанкой. Его лоб венчал тонкий золотой ободок, длинные белые одежды стекали по ступеням подобно водопаду.

Моё нескромное глазение осталось незамеченным – Отец подался навстречу Мэрг.

– Мэргели, моя своенравная дочь. Ты заходишь нечасто, но всякий раз это великая радость для меня.

Мэрг склонилась и поцеловала костяшки пальцев обеих его рук.

– Как и для меня счастье видеть твой лучезарный облик, Отец, – ответила она.

Отец Кьело был потомком коренных жителей полуострова, заселявших его ещё до прихода королей-открывателей. Его волосы сохранили светлый оттенок платины, светлая кожа обтягивала высокий лоб и резко очерченные скулы.

Чем-то он был схож с моим отражением в зеркале. Наши взгляды встретились. Я опустила корзину и нерешительно потянулась к его рукам, но Отец Кьело, улыбнувшись, мягко сжал мои пальцы.

– Оставь условности, дочь моя, если не чувствуешь себя причастной.

– Это Каролина, – услышала я голос Мэрг.

Отец Кьело шагнул ближе.

– Каролина, – повторил он задумчиво, – Каролина… Рад нашей встрече, но это не твоё имя.

За последние дни я успела позабыть, что мужчина умеет прикасаться столь трепетно и смотреть так проникновенно. Конечности мои обмякли, внимание рассеялось, и смысл его слов ускользнул сперва.

– Не моё имя? – Я сглотнула. – А какое – моё?

Пожав плечами, Отец Кьело выпустил мои руки и отошёл.

– Это мне неизвестно. Я могу поведать тебе лишь то, что вижу.