Каролина и разбойник

— Вы знаете, — сказал он спокойным тоном, — не совсем безопасно появляться здесь одной.

Сердце Каролины учащенно забилось. Она почувствовала, как ложбинка между ее грудями покрылась влагой.

— Но ведь вы джентльмен, — сказала она неуверенно.

Его зеленый глаз сверкнул:

— Если вам так угодно, мисс Чалмерс.

— Может быть, вы пропустите меня? — попросила Каролина, затаив дыхание. Хотя был только апрель и с гор тянуло свежим ветром, она ощущала августовскую жару.

— Конечно, — ответил Хэйес, однако не сдвинулся с места. А в следующее мгновение он притянул ее к себе и жадно прижался губами к ее губам.

Каролина вздрогнула, словно от удара молнии. Поцелуй Хэйеса так отличался от случайных, воровских поцелуев Ситона во время их совместных прогулок, или в гостиной, когда поблизости не было мисс Фоуб и мисс Этель. Губы Гатри были теплыми и мягкими, а язык таким искусным. Каролина закрыла глаза, чувствуя крайнее возбуждение: ее собственный язык, повинуясь растущей страсти, производил встречное движение.

Наконец Хэйес прервал поцелуй. На губах его появилась прежняя ленивая усмешка. Его руки все еще держали Каролину за талию.

— Целовал ли вас так когда-нибудь ваш приятель? Тот самый джентльмен, которого, как вам кажется, вы любите?

Каролина в гневе вырвалась из рук Гатри.

— Конечно, — солгала она. — Он всегда меня так целовал!

На лице Гатри появилась самодовольная ухмылка.

— Так ли это? — Он словно дразнил Каролину. Затем он беззаботно вернулся к корыту с бельем.

— Это был экзамен, учительница. Выдержали вы его или нет — трудно ответить. Вам кажется, что вы любите Ситона Флинна. На самом деле вы его не любите.

Каролина молча с изумлением наблюдала, как он вытащил из мыльной пены голубую хлопковую рубашку и бросил ее в ведро с чистой водой. Прополоскав рубашку, он выжал ее, хорошенько встряхнул и со знанием дел повесил на веревке рядом с брюками.

— Что тебе здесь нужно, Каролина? — наконец спросил он, наблюдая за ней и направляясь к корыту за следующей рубашкой.

Она попыталась ответить, но голос не повиновался ей. Наконец, решив не реагировать на его возмутительное поведение, она сказала:

— Я приехала сюда, чтобы узнать ваше решение насчет мистера Флинна.

Он пожал плечами.

— Я еще не принял решения, — сказал он, усердно стирая другую рубашку при помощи рифленой алюминиевой доски.

Каролина начала прохаживаться у костра. Она никогда не видела раньше стирающего мужчину. Зрелище это поразило ее. Она понимала, что должна сесть в свою коляску и уехать, но не могла заставить себя сделать это.

— Удивительно, что вы не женаты, мистер Хэйес, — сказала она.

— После такого поцелуя, — ответил он, нахально подмигнув ей, — думаю, тебе лучше называть меня Гатри.

Каролина отвернулась, сложив на груди руки. Она была уверена, что каждый миллиметр ее кожи был красным от стыда. Когда она вновь повернулась к Хэйесу, тот, как ни в чем не бывало, полоскал рубашку, при этом бицепсы на его загорелых плечах вздувались мощными буграми.

— Так как же? — спросил он, ожидая ответа Каролины.

— Вы мне ставите условие? Я должна называть вас только по имени, я вас правильно понимаю?

Он кивнул.

— И если я соглашусь, вы обещаете спасти мистера Флинна?

— Нет, — ответил он, встряхивая мокрую рубашку и вешая ее на веревку для белья.

— Но ведь это не игра! Жизнь человека в опасности, мистер Хэйес! — вскричала негодующе Каролина.

— Гатри, — поправил он ее невозмутимо. — Между прочим, во время грабежа дилижанса тоже оборвалась чья-то жизнь.

— Хорошо, я буду называть вас Гатри, — почти закричала Каролина.

Хэйес усмехнулся.

— Вы не любите его.

По всей вероятности, он закончил стирку, потому что начал спускать завернутые кверху рукава рубашки.

Каролина не без удовольствия представила себе, как она опрокидывает на Хэйеса корыто со всем его содержимым. Конечно, она не могла осуществить свое желание, но сама мысль о нем была приятна.

— Я действительно люблю Флинна, — упрямо повторила она.

— Ты не любишь его, — спокойно возразил Гатри. Жестом он указал ей на ствол дерева, лежащий рядом с костром. — Присаживайся, Каролина, я объясню тебе, что к чему.

Высокомерие Хэйеса уступало только его дурному воспитанию.

— Для вас я — мисс Чалмерс, — сказала Каролина с вызовом, продолжая оставаться на месте.

— Нет, если ты хочешь, чтобы я помог вызволить твоего хахаля из тюрьмы, — буркнул беззлобно Гатри. — Сядь же, Каролина, иначе мне придется вспомнить, что я могу укрощать даже самых строптивых леди.

Каролина неохотно приблизилась к краю ствола дерева и села.

— Что случилось с вашим глазом? — спросила она, стараясь не думать, что опять вынуждена уступить Хэйесу.

Он налил себе полную кружку кофе, густая чернота которого, казалось, годилась для смазки осей колес, и, прежде чем ответить, несколько минут глядел на нее поверх края кружки.

— Может быть, я потерял глаз на войне, — сказал он загадочно. — Хочешь кофе?

Она поправила юбки.

— Я предпочла бы чай.

Гатри сделал ироничный полупоклон.

— Охотно верю, учительница, но у меня есть только кофе.

Каролина поморщилась, вспомнив содержимое кофейника.