Каролина и разбойник

Гатри ухмыльнулся и достал сигару из кармана рубашки. Он ответил только после того, как закурил и сделал глубокую затяжку.

— Ты смотришь на жизнь слишком серьезно, учительница. Понимаешь, старик вовсе не собирался бросаться на поиски жены.

Каролина не могла не улыбнуться мысли, которая пришла ей в голову. Каковы бы ни были ее угрызения совести после занятий любовью с Гатри, сейчас ее переполняли радость и счастье. Она сделает все возможное, чтобы продлить это состояние.

Ночь они провели на берегу речки. Гатри наловил форели на ужин. В который раз она поклялась себе, что не позволит ему заниматься с ней любовью. Все было напрасно. Он перегнул ее через небольшой валун и плавно вошел в нее сзади. Каролина приняла его в себя, оглашая ночную тишину сладострастным стоном.

К полудню они прибыли в Ларами.

Теперь встреча с Ситоном Флинном, парнем, которого, как казалось Каролине, она когда-то любила, могла произойти в любой момент. При этой мысли в Каролине пробудились угрызения совести. Она оказалась ничуть не лучше своей распутной матери. Через несколько лет, возможно, она привыкнет потреблять крепкие напитки и водить чужих мужчин в какую-нибудь дрянную комнатенку, точно так же, как это делала Кэтлин. Станет ли она бросать своих детей только потому, что какой-то мужчина, удовлетворяющий ее порочные страсти, потребует этого?

— О чем ты, черт побери, думаешь? — раздраженно вмешался Гатри, прервав мрачный ход ее мыслей. — Ты выглядишь так, будто тебя только что вываляли в муке.

Шумная, энергичная жизнь Ларами отвлекла молодую женщину. Она слышала вокруг себя выстрелы, звуки фортепьяно, смех мужчин и женщин в многочисленных салунах города.

— Что, если у нас будет ребенок, Гатри? — робко спросила Каролина, едва выговаривая слова. Она любила Гатри и готова была на все ради него. Однако сейчас, похоже, время грез заканчивалось, приходилось думать о реальности.

Гатри не ответил на ее вопрос. Может, потому что не расслышал, может, не знал что сказать. Он чуть опередил лошадь Каролины, пришпорив свою, и спешился у офиса шерифа.

Ситон похудел с того времени, когда его видела Каролина. Он глядел на нее, сжимая прутья решетки своей камеры так крепко, что суставы его пальцев побелели Каролина со страхом глядела ему в глаза: теперь сомнений не было, она не испытывала к этому человеку никаких чувств.

— Я знал, что ты приедешь, — сказал Ситон, протянув из-за решетки к ней руку. Его темные глаза, такие выразительные и блестящие, казалось, ласкали ее.

Каролина вела себя сдержанно, лишь на лице ее блуждала улыбка. Повинуясь первому порыву, она хотела было сознаться, что отдалась Гатри, но отказалась от своего намерения. Сейчас не время и не место для таких признаний. Однако нельзя было откладывать расторжение помолвки на другое время. Ее совесть не позволяла сделать это.

— Вот что я хочу тебе сказать, — нерешительно вымолвила она на одном дыхании, — мы не можем пожениться.

Позади себя, в кабинете шерифа, она слышала, как Гатри спокойно беседует с блюстителем закона.

Ситон явно опечалился и побледнел.

— Что случилось?

— Я все равно буду помогать тебе, — торопливо прошептала Каролина. Она приблизилась к решетке, полная искреннего желания расплатиться за грехи, в которых решила сознаться.

Неожиданно Ситон протянул руку и схватил ее за косу. Он прижал голову Каролины к прутьям решетки и довольно грубо повернул ее лицом к себе. Все это произошло в одно мгновение. Каролина не успела опомниться, как с какой-то отчаянной решимостью Ситон впился своими губами в ее. Его язык грубо вторгся в ее рот, но Каролина осталась безучастна к этому; Ситон не мог заменить ей Гатри. Каролина уперлась обеими руками в его грудь и оттолкнула его.

Оскорбленный в своих лучших чувствах, он смотрел на нее глазами, полными гнева.

— Нет, мистер Флинн, — обратилась к нему Каролина не терпящим возражений тоном, к которому она часто прибегала. — Отныне наши отношения будут строиться иначе.

Она понимала, что Ситон расценивает ее негодование как реакцию девственницы, чья невинность была оскорблена. Если бы он знал, с каким упоением она распутничает с Гатри, то, конечно, не простил бы ей этого.

Дверь из кабинета шерифа открылась, в помещение вошел Гатри.

— Флинн, — произнес он. Это единственное слово прозвучало как вопрос, оценка и вывод одновременно.

Красивые темные глаза Ситона прищурились.

— Кто вы? — потребовал он ответа.

Каролина приготовилась к бурной сцене.

С ледяной вежливостью Гатри назвал свое имя.

— Что вам от меня нужно, мистер Хэйес? — спросил Флинн.

— Мы обсудим это наедине, — ответил Гатри, бросив взгляд на Каролину.

Но та не обратила на это внимания:

— Вы не поверите, — начала она, положив для убедительности руку на грудь, — но это я придумала план…

— Выйди! — потребовал Гатри.