Каролина: между дождем и градом. Финал

Тем же днем в полночь, после десяти часов непрерывных и тяжелых схваток родился на удивление здоровый трёхкилограммовый мальчик… Сын Владимира Орлова — Александр. А я подписала контракт кровью, продала душу дьяволу.

* * *

«Где мой ребенок?!» — страшная мысль сводила с ума, кидала из стороны в сторону. Я металась по мокрой подушке в агонии, пальцами разрывая хлипкую ткань до противного ужасного скрипа и пронизывающего скрежета. Плач был где-то рядом, но Сашу подержать на руках никто не дал, а затем я отключилась.

«Где он?!» — кричала про себя, захлебываясь слезами. «Отдайте мне ребенка!»

Легкие сдавило, словно на груди лежал огромный неподъёмный камень. Постельное запросто выжималось руками, тошнота подкрадывалась к горлу, чресла ныли, отдавая в низ живота спазмами.

В ужасе подорвавшись на постели, я села, не в силах отдышаться. Только спустя секунды меня скрутило от жжения в животе, лицо скривилось от боли. Ладонь упала на почти что плоский живот, где еще вчера была частичка меня. Неотъемлемая и важная. Кто-то словно оторвал ногу или руку, оставляя меня пустой, одной в огромной комнате.

— Саша… — всхлипнула я, закрывая глаза и представляя ребенка из сна, тут же сознание озарили кадры похищения малыша: — Антон…

Луч света проник в комнату, дверь открылась совершенно беззвучно. Запах Владимира я могла узнать теперь издалека, а еще тяжелую походку, нагнетающую и без того устрашающую атмосферу.

— Проснулась, — резюмировал он кратко. — Наконец-то.

В ужасе я рассматривала лицо Орлова, слабый свет уличного фонаря превращал мужчину в самого настоящего зверя. Голодного, способного съесть близкого ради собственного блага!

— Ты отобрал у меня все, Владимир, — зажав губы ладонями, я с презрением к себе покачала головой. Когда-то давно я любила это человека. Один лишь его взмах ресниц заставлял бабочки в животе порхать… Любила и боялась, пока внутренний голос вопил: «Беги!» Теперь детские наивные чувства оказались забыты, оставляя после себя привкус горечи и досаду. — Что следующее? Убьешь меня?

Насмешливо бровь его вздернулась, на губах застыла улыбка:

— Зачем мне убивать девушку, от которой я могу родить еще детей?

— Еще детей? — ужаснулась я, попятившись назад к изголовью постели. Владимир встретил этот жест гневом. — Ты ведь не можешь… Это было чудо!

— Доктор сказал, что от тебя могу, — пожал плечами вальяжно, якобы это ничего не значащий факт, но теперь все стало на свои места. «Вот для чего фарс с липовой любовью! Вот зачем пресса! Зачем брак! Дойная корова всегда должна быть под рукой?» — догадалась я, захныкав от бессилия и потерянности. — Саша тому подтверждение.

Сердце мое пропустило удар, больно кольнув, распространяя по телу агонию. Голос дрожал, казался жалким и неприятно уступчивым:

— Умоляю, дай мне хотя бы подержать его… Я прошу тебя! Прошу…

— Тише… Тише… — Орлов присел на край постели, тяжелая ладонь нежно скользнула по голове, другая смахивала слезы. — Ты сможешь держать его сколько угодно, Каролина. Даже спать вместе. Все, что хочешь.

Воодушевление зажглось внутри подобно огню, но тут же увяло, заметив корыстный блеск в черных мерцающих глыбах.

— Что я для этого должна сделать? — гордо вскинув голову, деланно смело выдохнула ему в лицо. — Убить кого-то? Спрыгнуть с крыши самой? Предать? Украсть?

— Сперва хочу кое с кем тебя познакомить, — вытянув палец вперед, Владимир поднялся с постели, выходя за ее пределы, а после в спальне появилась хрупкая детская колыбельная на колесиках. Кряхтящие звуки из нее стали лучшей музыкой на свете, а из груди вырвался радостный смех. Я ринулась к ребенку, но Владимир закрыл его своим телом, прижимая меня к постели и многозначительно рявкнув: — РАНО! Теперь мы должны прояснить важные моменты…

Сделав краткий вздох, я пыталась уловить запах сына… Надышаться его невинностью и детской простотой! Одно лишь его нахождение в одной комнате придавало сил и уверенности!

— Как я говорил, это шоу пора заканчивать, — махнул рукой Орлов, а после достал из внутреннего кармана стопку бумаг и золотую ручку. — Ты либо уходишь прямо сейчас. Одна и навсегда. Либо остаешься в качестве моей жены и матери детей…

Уши вяли от неприятных слов, так что, выдернув бумаги из рук мужчины, я с трудом нашла за пеленой слез то место, где значилось «Каролина Орлова», поставив размашистую подпись.

— Это все? — от нетерпения руки потряхивало, Саша кратко и громко зевнул, а меня повело от тоски.

— Нет, — Орлов улыбался, широко и радостно, — это лишь документы на развод с Марком. Односторонний. Мой человек оформил все вчерашним днем.

Тогда я снова вернулась к бумагам, подписей понадобилось много, на каждой странице, я повиновалась Владимиру во всем, едва ли не обрекая себя на участь собаки.

— А теперь? — слабая надежда сводила с ума. — Я могу подержать ребенка?