Каролинец

— Нет! Нет! — отчаянно закричала Миртль, и голос ее был скорее сердитым, чем испуганным. — Как вы можете! Вы же знаете, генерал Молтри, что это не так! Вы знаете его всю жизнь, он рисковал собой ради вашего дела. Неужели вы сомневаетесь, что если он и рассказал мне, то безо всякой мысли об измене. Он рассказал только из любви ко мне, из сострадания, чтобы успокоить мучившие меня страхи.

— Всем нам известны прошлые заслуги мистера Лэтимера в борьбе за свободу, и мы не предполагали ничего иного, мадам, — заверил Ратледж, словно упрекая Молтри, и перевел взгляд на Гарри.

Лэтимеру показалось странным, что тот, на чью дружбу он в этот трудный час так рассчитывал, выступает против него, тогда как человек, к которому он относился неприязненно, старается сдержать резкие колебания весов правосудия.

Тем временем Ратледж, не сводя с Гарри своих темных глаз, продолжал тем же ровным тоном:

— Несдержанность и неблагоразумие с самого начала отмечали его поступки и сводили на нет многие его благие намерения. По этой причине он иногда оказывал нам медвежьи услуги. Это самое большее, в чем мы его сейчас обвиняем. Однако в последнем случае несдержанность является почти таким же серьезным проступком, как шпионская деятельность, и заслуживает такого же сурового наказания.

Он заметил, что миссис Лэтимер вся сжалась и лицо ее исказила гримаса. Губернатор помедлил немного, чтобы дать ей время совладать со своими чувствами и задал следующий вопрос:

— Следовательно, вы, мадам, понимая, из каких соображений муж поделился с вами секретными сведениями, не посовестились немедленно передать их вашему отцу?

— А вот этого я, точно, не делала! — горячо возразила Миртль. — Я готова поклясться в каждом своем слове, мистер Ратледж.

— Миссис Лэтимер, клятвами не опровергнуть фактов. А факты можно установить. Вашего отца арестовали через четверть часа после вашего ухода от него. Во время ареста он как раз заканчивал письмо, лежащее сейчас передо мною — письмо, написанное шифром. Одно это уже доказывает, что оно предназначалось врагу. Шифр этого письма сродни тому, который использовался в записке, обнаруженной позавчера у вражеского агента.

— Я ничего не знаю об этом, сэр. Ничего. Ни вчера, ни в другое время я не сказала ни слова ни моему отцу, ни кому бы то ни было еще о том, что узнала от мужа.

— Безусловно, господа, — вмешался Лэтимер, — при отсутствии других доказательств достаточно ее утверждения. А сверх того, что я — предатель, ничего доказать нельзя. За это, повторяю, я понесу ответственность сполна. Но не надо, прошу вас, подвергать мою жену дальнейшей пытке.

Миртль посмотрела на него, в ее глазах зажегся свет нежности и удивления. Она сознавала, в какой оказалась западне, но эта защита, его готовность заслонить ее собой согрели Миртль и приглушили все остальные чувства. Она знала, какою была в его глазах: он считал ее виновной в измене, которая подтверждалась всей открывшейся ему ложью. Гарри уверен — и он имеет на это право, — что ее ложь скрывала двойную измену. И все же, несмотря ни на что, он принимает на свою незапятнанную совесть всю вину и весь позор за это преступление, не боясь поплатиться жизнью и умереть презираемым и обесчещенным.

Это прибавило ей сил рассказать все — хотя бы для того, чтобы он смог, наконец, узнать правду.

Голос Молтри, их друга, вывел ее из задумчивости своей неприязненной интонацией:

— Вы забываете, сэр, что миссис Лэтимер уже призналась. Вы рассказали ей…

— Но не она — своему отцу! — грубо перебил Лэтимер. — Я рассказал это ей, точно так же мог рассказать и другому. Почему бы и нет? Мистер Ратледж поведал здесь о моей болтливости и несдержанности. Что мне мешало не ограничиться только моей женой?

— В настоящий момент, — прервал его Ратледж, — нас интересует лишь то, что вы доверились ей. — И он отвернулся к Миртль. — Миссис Лэтимер, скажите, с какой целью вчера вы нанесли визит своему отцу?

— Разве есть что-нибудь необычное в посещении отца дочерью? — фыркнул Лэтимер.

Ратледж постучал карандашом по столу.

— Попрошу вас, майор Лэтимер! Если вы не в состоянии держать себя в руках, я допрошу свидетельницу в ваше отсутствие. Пожалуйста, миссис Лэтимер.

Она произнесла низким, грудным голосом:

— Чтобы вы поняли все до конца, нужно начинать издалека. И даже тогда вы, вероятно, мне не поверите. Я могу только повторить и готова присягнуть, что скажу вам всю правду.

Ее слова произвели на всех странное впечатление, будто предвещали новые неприятные открытия. Видимо, этот неофициальный допрос только начинается.

— В феврале, когда мой отец вернулся в Чарлстон и слег от опасной болезни, — начала Миртль, — я пришла к нему, чтобы помириться и выполнить свой дочерний долг. Он находился в очень тяжелом состоянии. — И она изложила историю своей первой встречи с квакером и разоблачения Нилда. Подробности этой истории поразили всех, и особенно Гарри: у него было такое чувство, будто Миртль собственноручно отдала Мендвилла — своего любовника! — в руки палачей.