Карп, который мечтал стать драконом

«Упади семь раз, встань восемь», – прочитала она в который раз. Изречение повторялось на листе, и в конце концов штрихи даже стали получаться ровными. Письмо она вспоминала с трудом: ум убёрёг начертание символов, а вот руки… Руки отвыкли держать кисть за годы заточения. Девушка теперь понимала отчётливо, что пальцы её быстро утратили всё, чему учились. Она была уверена, что и от струн кото[15], инструмента, на котором она сносно играла в одиннадцать, они тоже бы не добились ни единого внятного звука. Как грустно это было: будто бы медленно, но верно все напоминания о прошлой жизни умирали в её теле…

Однако, глядя на столбики изящных слов, она понимала и другое. Она вспомнит. Если случится чудо и она каким-то совершенно невероятным образом избежит гибели и вернётся из мира чудовищ в мир, полный живых людей, она сумеет обрести те навыки, что теперь потеряны. Это понимание давало необъяснимую и совершенно отчаянную надежду.

Да и к тому же Чашечка теперь была с ней. Маленькая подружка детства, которая избежала гибели в пожаре и каким-то невероятным образом сумела отыскать к ней дорогу. Днём она спала, а ночью бегала по комнате, перебирая мелкими ножками. Звук этот напоминал шорох мышиных лапок о деревянный пол: такой же частый и суетливый.

В эту ночь Чашечка была особенно беспокойной. Её беготня изрядно мешала Юкии спать. Отчаявшись, она решила попробовать определить, где сейчас находится Сойку. Дар, принёсший ей столько несчастий, пугал девушку. Однако с появлением в доме Катаси он нёс ей и утешение. Так, она всегда знала, что гость жив: стоило лишь прислушаться к биению жизни в одной из соседних комнат. Прежде она не осмеливалась намеренно искать госпожу Сойку. Порой она ощущала её присутствие, но происходило это непроизвольно, помимо воли Юкии.

Сойку не ощущалась живым человеком. Если честно, она и вовсе не была похожа на живое существо. Её сердце не билось, хоть жизненные соки и пульсировали в её теле с глухим размеренным ритмом. Бом-бом-бом… Это ощущение совершенно не походило на трепещущее живое сердце. Скорее оно напоминало падающие из течи в крыше капли. К тому же, если Катаси, как и другой живой человек, источал сияние жизни, которое можно было уловить, стоило лишь прищуриться, Сойку окружала давящая темнота.

Юкия закрыла глаза и сосредоточилась. Она почувствовала маленькую искорку жизни в Чашечке, хотя та и была существом потусторонним. Ей вспомнился рассказ учителя Наоми. Как бы он был рад узнать, что в рассуждениях своих оказался прав: мастер и впрямь вкладывает в вещь росток жизни. Как иначе объяснить то, что Чашечка больше походит на живое существо, чем госпожа Сойку, способная принять облик человека?

Она почувствовала служанку, дремлющую в коридоре у её дверей. Её сердечко билось быстро-быстро, беспокойное даже во сне… Где-то совсем рядом (мысль эта отзывалась внутри неожиданным теплом) крепко спал Катаси.

Она искала сестёр Сойку, но не находила их.

Она искала саму хозяйку, но и она оставалась ненайденной.

Если честно, Юкия не ведала, где комнаты госпожи. Ей только казалось порой, что они где-то внизу, куда ниже первого этажа, не говоря уже о предыдущей её комнате под крышей. Она ощущала присутствие работниц, которые следили за домом, чувствовала она и слуг, которые несли дозор где-то, примостившись на ветхой крыше. Сойку нигде не было.

Тогда девушка попробовала заглянуть ещё дальше, а вернее, ниже. Тогда-то, приложив больше усилий, она и ощутила её. Под землёй, достаточно глубоко, была Сойку. Сойку и что-то ещё, такое же тёмное и неживое, как она сама. Нечто мельтешило, металось и копошилось подле госпожи. Юкии стало мерзко.

Стоило лишь ощутить потустороннюю брезгливость, как силы покинули её. Внутренний взор сузился до размеров её комнаты в мгновение ока. Она больше не ощущала даже служанки за стеной или Катаси, мирно спавшего в одной из комнат на том же этаже. Усталость накатила на неё стремительно, вынудив лечь и уснуть почти сразу же, как голова её коснулась поверхности стёганого одеяла.

Юкия проснулась утром, когда створка сёдзи с тихим шорохом закрылась за служанкой. Поднос с завтраком остался стоять у входа. Юкия сама удивилась тому, что не проснулась раньше, когда работница вошла в комнату. Прежде такого не случалось.

Она заставила себя поесть, особо и не обращая внимания, что именно принесли ей на завтрак. Вкуса пищи девушка не ощущала тоже: так было куда проще, да и мысли её занимала вовсе не разваренная каша и подсохшая слива, которые были в её тарелке. Она думала о том, что ощутила прошлой ночью. Что же это могло быть? Ей бы выкинуть из головы этот вопрос. В конце концов, мало ли странностей окружали Сойку? Мало ли странного было в ней самой, в самом её существовании? Однако у Юкии не выходило.