Карт-Бланш для Синей Бороды (СИ)

— и не мог насмотреться, хотя и понимал, что это было неправильно. Где-то там в столице его дожидалась Милисент, да и он не собирался тревожиться сердцем из- за молоденькой девушки. Молоденькой… А сколько же ей лет? Двадцать? Девятнадцать? Ален вдруг почувствовал себя неимоверно старым и жутким рядом с этим красивым, сияющим, юным существом. Подобные мысли не добавили ему радости, и Пеле тут же пихнул его локтем в бок, шепнув, чтобы не сидел нахохлившись как филин.

Кресла графской четы поставили на возвышение и украсили ветками падуба. Музыканты старались вовсю, но танцевать пока никто не шел — молодежи из простых страшно хотелось постучать каблуками, но благородная сдержанность аристократов заставляла их оставаться за столами.

Подали несколько перемен горячих блюд, а еще галантины и всевозможные паштеты — все очень изысканное и безумно вкусное.

На отдельном столе возвышался свадебный торт — белоснежный, воздушный, сверкающий фондированным серебром, на серебряном подносе и белыми лентами. Когда торт взрезали, аристократы сдержанно ахнули — тесто было белым, а не золотистым, как у обычного бисквита. Многие дамы подходили к графу и выражали восхищение мастерством повара, который смог испечь такое, поистине, ангельское угощение.

Вкус Ангельского бисквита тоже привел в восторг городскую знать. Всех восхитила легкость и нежность торта, зато гостям из простолюдинов больше понравились масляные штоллены.

— Вот что я люблю! — заявил помощник прево, отец которого даже не умел читать. — Пирог должен быть масляным, чтобы скатывался по горлу, как ангелочек в бархатных штанишках! А это все — воздушная пустота!

— Мы ценим в еде изысканность, — парировала жена судьи, — но вам, Петергрин, важнее тяжесть в желудке, а не восторг!

— Еда должна быть едой! — выдал мастер Петергрин, зажевывая половину маслянистого штоллена.

Неизвестно, чем закончилось бы сравнение вкусов, но в это время среди музыкантов вдруг случилось какое-то замешательство, а потом они заиграли… простонародную песню. Как же она отличалась от нежной музыки аристократов. Откуда-то появился человек с бубном, и принялся лупить в него что было сил деревянной палочкой, оглушительно взвыла волынка, а двери распахнулись, и в зал гордо вошли шесть девушек — судя по лентам на запястьях, они были подружками невест.

— Что это у них на головах?! — ахнула леди Чендлей.

— Свадебные шляпы, — ответила Бланш, молчавшая от самой церкви до сей поры.

Алену показалось, что ее забавляет происходящее. Но «свадебные шляпы» поразили и его. Девушки несли на головах огромные сдобные пироги, покрыв волосы белоснежными покрывалами. На пирогах были зажжены по три свечи, и сладкий дух пряностей и изюма смешивался с запахом чистейшего воска.

— Это твои проделки? — спросил Ален у жены, постаравшись, чтобы никто другой их не услышал.

Но Бланш покачала головой:

— Вовсе нет, я и не думала, что они вспомнят об этом обычае. Наверное, это затея господина Маффино. Только он мог испечь такие прекрасные гугельхупфы.

— Гугель… что?

— Гугельхупфы, — спокойно пояснила Бланш. — Это старинный обычай, он пришел к нам с востока. Сейчас они будут танцевать. Давайте посмотрим.

Девушки встали в круг и начали пляску. Да какую! Для Алена осталось загадкой, каким чудом гугельхупфы не упали с их голов. Танец был отрепетирован, потому что танцовщицы продемонстрировали более десятка сложных танцевальных фигур

— и все это с улыбками, задорными вскриками и переплясами, когда одна из девиц выходила в центр круга и хвалилась, как ловко она может стучать каблуками, удерживая на макушке сдобную булку.

Порыв танцовщиц постепенно захватил всех, и Ален сам не заметил, как начал хлопать в ладоши в такт музыке, как и большинство гостей. Пара-тройка особо благородных презрительно кривила губы, но молодежи понравилось, и вскоре благородные юные сэры выскочили в круг, чтобы загасить свечи на пирогах и пригласить девушек на парный танец.

— Мои гости такого не ожидали, — сказал Ален, посмеиваясь. — Посмотри, как вытянулось лицо у господина судьи.

— Да, плебейские развлечения некоторым господам явно не по вкусу, — отозвалась Бланш ему в тон. — Но согласитесь, без этого нам грозила бы смертельная скука. А так… все похоже на настоящую свадьбу.

— Это самая настоящая свадьба, — сказал граф.

— Неужели настоящая?

— Почти. Будешь танцевать со мной?

Бланш смущенно засмеялась и согласилась. В центр зала Ален вел жену, как во сне. Эта ее улыбка — она согревала, покоряла, заставляла терять разум. И хотя он знал, что их супружество было фарсом, сейчас он сам готов был поверить, что все по-настоящему

Танцоры подались в стороны, давая место главным виновникам торжества, и хотя две другие пары молодоженов тоже вышли танцевать, все внимание было приковано к графу и графине.

— Господи, как все глазеют, — сказала Бланш, когда они прошли три круга.

— Я их прекрасно понимаю, — сказал Ален, — смотреть на тебя — одно удовольствие.

— Вы необыкновенно учтивы сегодня, — отшутилась она, но он видел, что ей приятны комплименты.