Карт-Бланш для Синей Бороды

Я едва не юркнула за их юбки и заметалась из стороны в сторону, но Ален позвал: «Бланш!», – и я остановилась, тяжело дыша.

Последовала долгая тишина, показавшаяся мне бесконечно долгой.

– Рубашка не исчезает… – разочарованно сказал кто-то из свиты короля.

Только тогда я осмелилась посмотреть на себя.

Волшебное одеяние ничуть не изменилось и скрывало меня от чужих взглядов. Не веря такому чуду, я коснулась её ладонями, вознося благодарственные молитвы, и вдруг подол пожух, словно сухие листья, брошенные в костер. Сначала обнажились мои ступни, потом щиколотки… а рубашка становилась всё короче и короче…

– На свете бывают волшебные рубашки, но не бывает добродетельных женщин! – сострил королевский шут, и господа лорды захохотали.

Бежать! Немедленно бежать, пока никто не увидел моего позора!

В глазах поплыли темные пятна, и я рванула к двери, совсем как Милисент, но кто-то цепко схватил меня за локти. Я забилась в крепких руках, теряя остатки разума, но голос Алена разорвал черную пелену:

– Бланш! Кто целовал тебя до свадьбы?

Его слова слышались мне, как со дна морского, и Ален повторил ещё раз:

– Кто целовал тебя до свадьбы? Ответь!

Зрение моё прояснилось, и я увидела совсем рядом лицо, которое было для меня самым дорогим и желанным. Серые прозрачные глаза смотрели с любовью, и я всей душой потянулась к тому, кто стал моим мужем по странной случайности, а потом воцарился в моем сердце.

– Вы, милорд, – прошептала я. – Вы поцеловали меня. Я разрешила это вам, хотя мы не были женаты, я грешница…

– Небеса святые! – завопил король. – Вы это видите?!

Я испуганно дернулась, но Ален снова удержал меня. Потом чуть отстранил, разглядывая с макушки до пят, а потом улыбнулся. Это была самая замечательная улыбка, которую я когда-либо видела – нежная, ласковая, гордая одновременно. И счастливая.

– Ну, господа, – сказал Ален, не отводя от меня глаз, – и дамы, разумеется. Теперь кто-нибудь сомневается в добродетели моей жены?

Только тут я опустила глаза, рассматривая волшебный наряд. Невозможно было поверить, но рубашка, казавшаяся такой старой и неприглядной, сейчас сияла ослепительной белизной. Я коснулась ее кончиками пальцев, не совсем уверенная, что это мне не чудится. Но нет – сияние становилось все ярче и ярче, и ткань, не обжигая, испускала уже столько света, что лавка, на которой я недавно сидела, начала отбрасывать тень.

– Сомнений нет, – произнес король. – Эта женщина – сама добродетель! Ригунта? Что скажете?

– А что она может сказать? – проворчала Вильямина, и её опять никто не одернул.

Я посмотрела на королеву умоляюще, и её породистое, немного жестокое лицо постепенно смягчилось:

– Вы победили, маленькая леди, – сказала она. – Получите своего мужа и простите свою королеву за подозрительность. Но нам всегда трудно поверить, что близкие неискренны с нами. Мне больно, что моя крестница так поступила. Обещаю, она больше не побеспокоит вас.

Победила!..

В тот миг я была по-королевски великодушна и хотела уже объявить, что не держу зла на леди Милисент, но тут граф схватил меня на руки и понес к выходу под оглушительные аплодисменты лордов и слуг. Женщины вели себя сдержаннее, но кланялись, когда Ален проносил меня мимо.

– Верните рубашку!!! – перекрыл вдруг все голос королевы, и нам пришлось вернуться.

– Простите, ваше величество, – покаялся мой муж, – я совсем потерял голову.

– А я могла потерять бесценную вещь, если бы вы донесли госпожу графиню туда, куда намеревались, – ответила королева добродушно. – Вижу, что вы вряд ли проявили бы осторожность.

Фрейлины окружили меня, помогая снять волшебное одеяние, которое сразу же утратило сияние и стало обыкновенной на вид льняной тонкой рубашкой.

– На этот раз, Конмор, тебе никто не помешает, – сказал король, когда фрейлины выпустили меня уже одетую, красную от смущения, волнения и счастья. – Даю в том мое королевское слово.

– Очень на это надеюсь, – сказал мой муж, не сводя с меня глаз.

– Теперь вас точно никто не побеспокоит, когда уединитесь в спаленке! – завила Вильямина, деловито забирая рубашку и укладывая её в ларец. – Идите и запритесь там смело, милорд графчик и госпожа графинечка! Вильямина никому не позволит вам помешать!

Мне до сей поры не известно, кто сдержал слово – король или старая прорицательница, но в этот раз и в самом деле никто не помешал нашей с Аленом любви.

А снег за окном падал лёгкими белыми хлопьями, как будто кто-то там, наверху, просеивал сахарную пудру, превращая реальный мир в самую настоящую волшебную зимнюю сказку.