Карта императрицы

Удивляло поведение Брунгильды. Вчера утром сестра тревожилась о здоровье мистера Стрейсноу, а когда днем они обнаружили баронета в гостиничном номере с кровоточащей раной, она нисколько не обеспокоилась тем, что англичанин отказался от всякой медицинской помощи. Приведенный Ипполитом в чувство, сэр Чарльз сдержанно извинился за доставленное волнение. Напрасно Мура и Ипполит умоляли раненого обратиться к доктору Коровкину или к другому врачу — англичанин был непреклонен. Усевшись по их настоянию в кресло и плотно стянув полы халата, он заявил, что чувствует себя превосходно.

Невозмутимый англичанин объяснил, что нечаянно поранился сам. Он приобрел чудный охотничий нож и, желая рассмотреть резьбу на рукоятке, направился к окну, споткнулся о ковер, упал и зацепил себя лезвием. Нож с узорчатой рукояткой из моржового клыка действительно лежал здесь же, на столике.

А кто же зашил рану хирургическими нитками? Оказывается, мистер Стрейсноу узнал у портье адрес частного врачебного кабинета, сумел туда добраться и получил там необходимую помощь.

Мура поражалась самообладанию английского гостя. Вот он, английский стоицизм! А растерянный Ипполит Прынцаев интересовался только одним: уверен ли мистер Стрейсноу, что рана обработана надлежащим образом, исключающим нагноение?

Брунгильда же потребовала, чтобы Мура и Ипполит перестали терзать сэра Чарльза ненужными расспросами. Они своим нежданным визитом и так поставили мистера Стрейсноу в неловкое положение. Она вызвала коридорного и строгим тоном велела ему присматривать за приболевшим мистером Стрейсноу.

Брунгильда испытывала облегчение: накануне по дороге в театр она заметила сэра Чарльза или человека, похожего на него, возле подворотни вблизи Поцелуева моста, и теперь таинственное видение получило объяснение. Никакой мистики: сэр Чарльз посещал доктора.

Случившаяся с мистером Стрейсноу беда не смогла отвлечь Муру от тревожащих ее мыслей. Вчера в Аничковом дворце Брунгильда так увлеклась беседой с Дмитрием Андреевичем, что даже не заметила среди гостей доктора Коровкина. Она и сама обратила внимание на Клима Кирилловича лишь тогда, когда началась церемония освящения… Осторожно ступающий доктор Коровкин, необычно элегантный, нарядный, излучающий свежесть, зачем-то подбирался к маленькой боковой двери.

Почему Клим Кириллович не сообщил им, что приглашен в Аничков? Догадки, сомнения клубились в душе Муры всю ночь. Утром, сославшись на утомление, Мура отказалась ехать на курсы. До лекций ли ей сейчас? Она уныло позавтракала в одиночестве и отправилась в гостиную, где с кипой газет расположилась Елизавета Викентьевна.

Мура взяла с шестигранного столика старый номер «Журнала для всех» и, найдя опубликованную там статью Ключевского «Петр Великий среди своих сотрудников», попыталась углубиться в чтение.

— Мурочка, доченька, — вдруг встрепенулась Елизавета Викентьевна, — извини, что отвлекаю. Но послушай, какое любопытное утверждение: Покровский считает, что историческая наука не может определить, когда была битва на Калке.

Мура подняла голову от статьи Ключевского.

— Битва на Калке, насколько мне известно, была в 1223 году.

— Господин Покровский утверждает, что год битвы установлен по описанию затмения.

— Правильно, — отозвалась нетерпеливо Мура. — Есть способы астрономической датировки.

— А господин Покровский пишет, что в летописях одно и то же затмение описано и под 1223 годом и под 1473. Неужели битва на Калке могла быть в пятнадцатом веке?

— Здесь какая-то ошибка, мамочка, — Мура дернула левой бровкой, — в пятнадцатом веке битвы на Калке быть не могло. В пятнадцатом веке воевали уже огнестрельным оружием…

Она вспомнила по ассоциации: пятнадцатый век, огнестрельное оружие, странная карта на стене Екатерингофского дворца…

В прихожей раздался звонок, слышно было, как завозилась у входной двери Глаша, до Муры донесся ее радостный голос, и через минуту горничная ввела в гостиную румяного и улыбающегося доктора Коровкина.

— Добрый день, дорогая Елизавета Викентьевна! Любезнейшая Мария Николаевна! — Лицо Клима Кирилловича излучало неподдельную радость. — Есть ли известия от Николая Николаевича?

— Ждем телеграммы о возвращении, — ответила профессорская жена. — А как поживает Полина Тихоновна?

— Шлет поклоны, благополучно здравствует, благодарю вас. — Приложившись к ручке Елизаветы Викентьевны и осведомившись о ее здоровье, доктор направился к Муре. — А вы, Мария Николаевна, все в историю погружены?

Мура смутилась и захлопнула журнал. Она подала руку Климу Кирилловичу: в его дежурном поцелуе она уловила нечто за рамками обычного.

— После праздничных приключений, — сказал, усаживаясь неподалеку от Муры, доктор, — я наверстываю упущенное. Заезжал вот на Васильевском к купцу Астраханкину, судовладелец страдает почками. Навестил и решил заехать к вам. Мне кажется, я у вас не был сто лет!

Доктор обезоруживающе улыбнулся Елизавете Викентьевне, слабый отсвет его улыбки достался и Муре, на которую вежливый доктор перевел взгляд.