Карта хаоса

– Не строй из себя мученика, Вуди, гляди веселей, обещаю, что не стану требовать от тебя ничего особенного. По крайней мере ничего, что было бы выше твоих сил и способностей.

Конан Дойл помолчал, его не обмануло выражение вялого интереса на лице секретаря. Писатель тянул время, с удовольствием наблюдая, как Вуд с тайным страхом ждет продолжения.

– Думаю, мне в очередной раз придется воспользоваться твоим замечательным почерком, – сказал Конан Дойл с широкой улыбкой, поскольку больше всего на свете ему нравилось испытывать пределы воспитанности Вуди. – Мне нужно, чтобы ты написал несколько строк.

XIX

На следующий день Уэллс с Конан Дойлом чуть свет явились в особняк Мюррея – им не терпелось поделиться с ним хорошей новостью. Друзья были убеждены, что их предложение немедленно поднимет дух миллионера. Как им казалось, новая идея должна словно резким взмахом руки стряхнуть с него паутину страдания или по крайней мере впрыснуть ему в кровь минимальную дозу надежды. Тогда он выдержит еще какое-то время – до тех пор пока медиум не прибудет из Южной Африки.

– Только имей в виду: это не обычный медиум… Он самый настоящий! – воскликнул Конан Дойл, стараясь заразить своим энтузиазмом развалившееся в кресле пугало, от которого несло алкоголем и грязным бельем. – Его способности не вызывают никаких сомнений. Я лично в этом убедился и уверяю тебя, что видел собственными глазами такие чудеса, какие даже описать невозможно.

Но Мюррей по-прежнему молча смотрел на него покрасневшими глазами, и на лице его сохранялось выражение беспросветной апатии. Артур расхаживал перед ним по комнате, излагая историю чудесного медиума, который не гонится за славой и деньгами, поскольку они не имеют для него ни малейшего значения.

Конан Дойл случайно столкнулся с медиумом в одной африканской деревне. Тот был по происхождению европейцем, но в возрасте двух или трех лет заблудился в саванне и был взят на воспитание племенем банту. Со временем мальчик, которого старейшины нарекли именем Анкома – это значило что-то вроде “последний рожденный ребенок”, – усвоил обычаи и привычки своей приемной семьи и вел себя как член племени, хотя из-за светлой кожи выделялся на общем фоне, как пирожное со взбитыми сливками среди угольков. Между тем на пороге юности в нем пробудились необыкновенные таланты. Настолько поразительные, что Анкома, едва ему исполнилось двенадцать, лишил власти старого шамана и занял его место, поскольку тот умел разве что призывать дождь, да и то когда уже и без того явно надвигалась гроза. Проходя мимо этой деревни после жестокого сражения под Брандфортом, Конан Дойл услышал про Великого Анкому – белого человека, который взглядом может поднимать в воздух глиняные чашки и прочие предметы, а также разговаривать с мертвыми. Писатель сразу же отправился к старейшинам деревни и попросил разрешения самому посмотреть, на что способен их бледнолицый шаман. Старейшины дали свое согласие в обмен на горсть дешевых побрякушек. И вот, сидя в жалкой хижине, Конан Дойл удостоверился, что перед ним настоящий медиум. Демонстрация его возможностей произвела на гостя такое впечатление, что он, по его собственным словам, в жизни не забудет увиденного.

Когда к нему приехал Уэллс с просьбой о помощи, он понял: несмотря на то что их первая встреча оказалась неудачной, теперь он, Артур Конан Дойл, должен помочь Монтгомери Гилмору… нет, все же лучше сказать – Гиллиаму Мюррею, Властелину времени, ибо отныне Артур тоже знал его тайну. И считает своим долгом спасти человека, открывшего двери в будущее. Конан Дойл всю ночь диктовал верному секретарю письма, адресованные тамошним высшим военным чинам, а также членам правительства и столько всего наобещал им в обмен на услугу, что теперь расплачиваться придется всю оставшуюся жизнь. Однако дело, вне всякого сомнения, того стоило. Великий Анкома прибудет в Англию, чтобы вызвать дух Эммы, и тогда Мюррей сможет поговорить с ней и попросить у нее прощения.

Конан Дойл закончил свою речь в уверенности, что из покрасневших глаз Мюррея тотчас хлынут слезы благодарности, и даже приготовился ответить на его пылкое объятие. Но ничего подобного он не дождался. Мюррей долго смотрел на писателя, затем встал, взял бутылку виски, которую с некоторых пор всегда держал рядом, и неровной, но гордой поступью покинул гостиную под удивленными взглядами друзей. Миллионер вернулся в спальню и опять улегся на постель, откуда его заставил подняться ранний визит нежданных гостей.