Карта хаоса

– Ты прав, друг мой. Обратный путь на “Бритоне” был превеселым, и я мог бы написать об этом несколько романов. Вместе со мной плыли герцог Норфолк и его брат лорд Эдвард Тальбот. Ты с ними знаком? Очень занятные типы. Компанию нам составляла группа известных военных, и мы до поздней ночи проводили время за анекдотами. На беду, где-то по пути к нам присоединился еще и журналист Бертрам Флетчер Робинсон [31], жуткий зануда, и чуть не испортил все путешествие.

– Надо же, как не повезло! – отозвался Уэллс.

– Это точно, но легко догадаться, что куда более неприятные вещи заставили тебя в полном отчаянии явиться ко мне за помощью.

Пораженный Уэллс уставился на друга:

– Откуда ты знаешь?

– Элементарно, дорогой Уэллс, элементарно. – Конан Дойл улыбнулся. – Ты явился, не предупредив накануне о своем визите телеграммой, как обычно делаешь и как велит неукоснительно соблюдаемый тобой этикет. Кроме того, вид у тебя такой, будто тебя спешно вызвали к роженице: ты плохо побрит, под глазами черные круги, костюм помят. Однако на след меня навело в первую очередь то, что ты с вежливым интересом выслушал рассказ о моих приключениях на корабле – точнее, о наших совершенно пустых и малоинтересных забавах во время плавания. Прежний Уэллс сразу бы перебил меня со словами, что этот круиз для пенсионеров не вызывает у него никакого любопытства, а сейчас ты и глазом не моргнул – зато сопровождал каждую фразу глубокомысленным кивком, из чего я вывел, что ты меня не слушаешь, обдумывая, как лучше изложить свою просьбу. Чтобы догадаться о твоем настроении, не нужно быть Шерлоком Холмсом! Даже мой младший сын сразу бы все понял. Тебя беспокоит что-то по-настоящему серьезное, дорогой Джордж, и ты поспешил сюда, как только узнал о моем возвращении из Африки, поскольку веришь в мою помощь… Разве не так?

Уэллс заколебался, потом провел рукой по лбу:

– Все так и есть, разрази тебя гром! Я… Прости, конечно, я действительно не написал заранее, что собираюсь заглянуть к тебе, Артур, но…

– Не извиняйся, ради бога. Это я должен принести вам всем свои извинения. Я страшно переживал, что мне пришлось уехать… при таких обстоятельствах. Я хотел бы, по крайней мере, присутствовать на похоронах.

– Не переживай. – Уэллс взмахнул рукой. – Мы это прекрасно понимали.

– Как он сейчас? – осторожно спросил Конан Дойл.

Уэллс шумно вздохнул, давая понять, что на такой вопрос трудно ответить.

– Видишь ли, когда умирает кто-то один из влюбленной пары, да еще при подобных обстоятельствах, второй всегда чувствует себя виноватым, что сам не погиб вместо него, – объяснил Уэллс таким тоном, будто много раз за свою жизнь успел проверить это правило на практике.

– Да, верно, – согласился с ним Конан Дойл, как если бы и сам тоже нередко сталкивался с такой ситуацией.

– Кроме всего прочего, Монтгомери мучит не только то, что он сидел за рулем проклятого автомобиля. Он винит себя еще и в том, что Эмма погибла, так и не узнав его тайны, – объяснил Уэллс.

– Его тайны?

– Да, тайны, которая очень мало кому известна. И сейчас я открою ее тебе.

Повисла напряженная тишина, какая бывает, когда кот подстерегает добычу. Наконец Конан Дойл заговорил:

– Подожди, Джордж! Какой бы ни была эта тайна, вряд ли будет этично открывать ее мне. Я едва с ним знаком и…

– Ты должен все знать, Артур. Потому что, как я уже сказал, мне нужна твоя помощь. А помочь ты сможешь, только если будешь в курсе всей этой истории.

– Хорошо, тебе решать, – согласился Конан Дойл не совсем уверенным тоном.

– Так вот, слушай: Монтгомери Гилмор – не настоящее его имя, на самом деле…

Уэллс замолчал, не закончив фразы, но это была не драматическая пауза, он просто засомневался, а вдруг его откровенный рассказ еще больше усложнит ситуацию? План, который он разрабатывал в последние недели, неожиданно показался ему невыполнимым и даже глупым. Но другого плана у него не было.

– Ну и?.. – нетерпеливо спросил Артур.

– Его настоящее имя – Гиллиам Мюррей, – выдавил из себя Уэллс, – но более он известен как Властелин времени.

Конан Дойл опешил:

– Но… Властелин времени умер.

– Нет, Артур, он не умер. Он только инсценировал собственную смерть, а потом начал новую жизнь в Нью-Йорке под именем Монтгомери Гилмор.

– Вот дьявол! – воскликнул Конан Дойл. Затем он умолк, стараясь переварить новость, и Уэллс не без тревоги ждал, пока друг снова заговорит. – Теперь, после твоих слов, Джордж, я могу признаться, что он все время мне кого-то напоминал. Вот ведь! Я, отец самого знаменитого в мире детектива, даже не заподозрил…

– Да разве такое могло прийти кому-нибудь в голову? – поспешил успокоить его Уэллс.

– Значит, Гилмор – это Мюррей… Гилмор – это Мюррей, – повторял Конан Дойл, не в силах справиться с изумлением. – Скажи, а ты знал, что я написал тогда несколько писем в его защиту?

Уэллс молча кивнул.

– Но… зачем ему понадобилось объявлять себя погибшим? – спросил Конан Дойл после очередной паузы.