Карта хаоса

До того как Холмс утонул в Рейхенбахском водопаде, ему приходили письма со всего мира, начиная с Сан-Франциско и кончая Москвой. Там можно было найти описания самых необычных семейных загадок, неразрешимые головоломки и математические уравнения. Но после трагической гибели сыщика лишь четверо рассеянных читателей продолжали надеяться на его изощренный ум, большинство же писем поступало от женщин, предлагавших поддерживать чистоту в его жилище, или от авантюристов, готовых организовать поиски тела, но в основном – от тех, чьи невероятные идеи отражали не столько любовь к сыщику, сколько явные нарушения в психике. Читая почту, Конан Дойл с Вудом делили письма на две стопки – те, что заслуживали ответа, и те, что казались им настолько бредовыми, нелепыми или просто бессвязными, что их можно было только сжечь.

– Никогда бы не подумал, что на свете существует столько загадок, – вздохнул Конан Дойл, познакомившись с планом поиска сокровищ, зарытых на южноафриканском берегу экипажем затонувшего корабля.

– И поэтому вы решили добавить к ним еще несколько? – спросил Вуд и выдернул из стопки очередное письмо, которое вскрыл с ловкостью и изяществом человека, успевшего за минувшие годы съесть собаку на этом деле. – Ага, некая Эмили Пейн, она овдовела всего пару месяцев назад и тоже не прочь заняться уборкой в доме Холмса, хотя и добавляет кое-что любопытное: она готова облегчить горе Ватсона, коль скоро верный товарищ сыщика нуждается в утешении.

– В огонь, – фыркнул Конан Дойл.

Вуд так и сделал, хотя это было первое письмо, где кто-то проявил заботу о бедном Ватсоне. Несколько минут они работали молча, тишину нарушал лишь звук, с которым вскрывались конверты.

– А теперь послушайте вот это, – сказал Конан Дойл, пробежав глазами очередное послание. – Некий Уильям Шарп называет себя настоящим Шерлоком Холмсом и уверяет, будто в самом скором времени его подвиги поразят весь мир.

Вуд поднял брови, выражая, как и ожидалось, изумление, но сам тем временем продолжал читать следующее письмо.

– А здесь некая польская семья приглашает вас совершить путешествие, чтобы отыскать пропавшее таинственным образом ожерелье.

В этот миг дворецкий Клив, который вернулся с хозяином из Южной Африки и которого тоже не задела бурская пуля, открыл дверь в кабинет и объявил Конан Дойлу, что к нему явился гость:

– Простите за беспокойство, сэр, но писатель Герберт Джордж Уэллс ожидает вас в библиотеке.

– Благодарю, Клив. – Конан Дойл встал из-за стола, с явным облегчением прерывая работу. – Прости, Вуд. Я уверен, что с остальными ты справишься сам. А потом садись писать ответы. В конце концов, почерк у тебя гораздо лучше и разборчивее моего.

– Благодарю за комплимент, сэр, – отозвался Вуд, проклиная те часы, которые он в детстве затратил на развитие своего каллиграфического таланта. – А в какую стопку положить это польское письмо? Они готовы оплатить все расходы по поездке, а размер вознаграждения оставляют на ваше усмотрение. Согласитесь, предложение весьма соблазнительное.

– Клади его в пачку для камина, Вуд, если, конечно, не хочешь поехать туда сам вместо меня, – буркнул Конан Дойл.

– А вы не боитесь, что в мое отсутствие погибнете под грудой писем, сэр? – возразил Вуд. – Я никогда себе этого не прощу.

Конан Дойл широкими шагами направился в библиотеку, но Клив не последовал за ним – достаточно он набегался за хозяином в Южной Африке. Вместо этого он шмыгнул на кухню, чтобы раздать совершенно ненужные поручения служанкам.

Вот уже полгода как Конан Дойл не виделся с Уэллсом – с того самого дня, когда автомобиль Монтгомери Гилмора свалился с обрыва. Он сожалел, что ему пришлось уехать в самый разгар этой трагедии, но отказаться от полученного с таким трудом места врача просто не мог. Кроме того, Артур был не так уж близок с миллионером и его невестой, чтобы хотя бы рассматривать подобный вариант. А сейчас он буквально ворвался в библиотеку и увидел Уэллса, который с видом мухи, попавшей в объятия растения-хищника, сидел на одном из стульев в стиле викингов, сделанных специально по заказу хозяина дома. Друзья обнялись по-мужски сдержанно.

– Дорогой Артур, я искренне рад, что ты вернулся в добром здравии! – воскликнул Уэллс.

– Не буду скрывать, я тоже этому рад, Джордж. И смею тебя заверить, что вернуться целым было не так-то просто, – сказал Конан Дойл с улыбкой, по которой каждый легко догадался бы, сколько раз он стоял на краю гибели.

Властным жестом, отшлифованным, надо полагать, за армейские дни, он пригласил гостя опять садиться, а сам подошел к столику с напитками, чтобы наполнить рюмки портвейном. И сделал это так быстро, что Уэллсу даже почудилось, будто он налил их раньше, чем взялся за бутылку. В любом случае рюмка мгновенно оказалась у него в руке, а Конан Дойл уселся напротив на точно такой же стул.

– Ну что, Артур, – начал Уэллс, – думаю, тебе есть что порассказать.