Карта хаоса

И тут колокольчик, прежде мирно лежавший на столе, зазвенел, но как-то отрывисто и даже яростно. Все взгляды разом метнулись к этому вроде бы самому обычному предмету, который вдруг превратился в мостик между двумя мирами. Но колокольчик так же внезапно смолк. Янтарная Леди снова застонала, выгнула спину и стала исступленно мотать головой из стороны в сторону. Волосы лунного цвета хлестали ее по лицу – казалось, что это прилетевшая невесть откуда чайка пытается выклевать ей глаза. И тотчас колокольчик начал очень медленно подниматься над столом, а когда оторвался от поверхности сантиметров на двадцать, невидимая рука принялась безжалостно трясти его, и он зашелся истошным звоном. Как будто вторя ему, в какой-то части зала отчетливо прозвучали очень громкие удары, хотя никто не смог бы сказать, откуда именно они доносились. Клейтон читал множество свидетельств о стуках, похожих на удары огромным кулаком в стену, но здесь они скорее напоминали звук, с которым вязальные спицы падают на мрамор, правда, теперь этот стук был во много раз сильнее. Колокольчик уже бился в истерике и будто старался заглушить стук, но тут и гардения заскользила к краю стола и упала на колени медицинской сестре Джонс, и та прижалась к спинке стула с выражением паники на лице, как если бы на юбку ей прыгнул скорпион. Мало того, еще и носовой платок пустился в полет и, приняв форму медузы, начал прогуливаться по воздуху прямо перед лицами потрясенных членов комиссии.

Тем временем взгляд Клейтона метался по залу, снова и снова проверяя все точки контроля. Агент был совершенно уверен: колокольчики, пришитые по низу портьер, ни разу не звякнули до начала переполоха. И ему пришлось признать, что толку от них в данной ситуации не было никакого, поскольку, если бы что-то и колыхнуло тяжелые шторы, слух все равно не уловил бы новых звуков. Правда, и взгляду было трудно ориентироваться в царящей кругом кроваво-красной полутьме. Со своего места Клейтон мог видеть термометры-регистраторы, инфракрасные излучатели и остальные приборы, расставленные по залу, но никакого движения рядом с ними не уловил. Отодвинувшись на несколько сантиметров от стола, но так, чтобы не нарушить цепочки из человеческих рук, он убедился, что опилки на полу тоже лежат нетронутые, на своих местах оставались доска, замуровавшая камин, и печати на окнах.

Что касается членов комиссии, то большинство из них успели забыть про роль строгих наблюдателей и завороженно следили за нервными судорогами колокольчика, плавными пируэтами платка и за самой Янтарной Леди, которая продолжала биться в конвульсиях, что выглядело непристойно и жутко. Возможно, когда сеанс закончится, эти непрошибаемые скептики отзовутся о нем расплывчато и пренебрежительно – такие отчеты Клейтону не раз доводилось читать в газетах, – но сейчас они вели себя как дети, околдованные фейерверком “Воздушные замки”. Особенно возбужденным выглядел Крукс. На его лице не осталось и следа обиды, теперь он с широкой улыбкой предлагал коллегам понюхать платок, поскольку перед началом сеанса, по его утверждению, ткань не испускала такого сильного аромата. Клейтон незаметно усмехнулся. Судя по всему, разбитое сердце Крукса было куда легче возродить к жизни, чем его собственное.

Разгневанный агент попытался встретиться взглядом с капитаном, но тот быстро отвел глаза. Когда колокольчик только принялся трезвонить, Синклер, как и его ученик, старался держать ситуацию под визуальным контролем, однако, после того как с плеча Янтарной Леди, бившейся в конвульсиях, сползла рубашка, обнажив место, где начиналась белоснежная грудь, он и думать забыл о деле.

Только одна персона за столом, судя по всему, могла поспорить своей невозмутимостью с Клейтоном – а именно миссис Лэнсбери, которая наблюдала за происходящим с холодным, можно даже сказать профессиональным, интересом. Клейтон внимательно посмотрел на старушку и спросил себя, чем объяснить такое поведение – несокрушимой верой в спиритизм или горьким разочарованием в нем. Могло быть и то, и другое, хотя что-то подсказывало ему: старая леди разделяет его подозрения.