Карта костей (ЛП)

На нижней площадке дверь как будто взорвали, сталь лишь краем свисала с перекрученных петель. Дальше за дверным проемом свет в коридорах больше не выключался, а горел постоянно и совсем не мерцал. Странно, но самые глубокие уровни Ковчега освещались ярче всего. Однако, если верить документам, проект «Пандора» продолжали разрабатывать даже когда жителям Ковчега стали нормировать освещение, а некоторых людей и вовсе заперли в темноте. Здесь, в чреве Ковчега, электричество еще работало. Бумаги Джо намекали, что в Ковчеге имелось какое-то топливо, которое не подведет — «атомные блоки переживут всех нас». Но одно дело читать истлевшие страницы, смысл содержания которых был похоронен вместе с Ковчегом, и совсем другое воочию видеть немигающий свет, переживший все прошедшее время. Это казалось какой-то магией, своеобразным колдовством машин.

Дудочник вошел в помещение. На мгновение я остановилась позади него. Ужасы Ковчега впечатляли и при неровном пламени лампы, и при мерцании электрического освещения. Что бы ни находилось в секции А, нам придется столкнуться с этим, не уповая на милость темноты. Я дважды медленно вздохнула и последовала за Дудочником, шагнув через порог.

На мгновение показалось, что меня ударили по голове. Взрыв был настолько ярким, всполох света настолько сильным, что я закричала, подавшись вперед, закрыв лицо ладонями и прижавшись к Дудочнику. Его губы двигались, но все звуки в моей голове поглотил рев пламени. Дудочник не давал мне упасть, но я отталкивала его, нелепо стараясь скорчиться у стены и прикрыть голову руками.

Когда видение отступило, я смогла встать, но перед глазами, размывая взгляд, все еще плавали белые пятна, а в нос бил густой запах гари.

— Не останавливайся, — бросила я Дудочнику, махнув вперед и тряся головой, словно стараясь отмести остатки видения. Следуя дальше по коридору, я опиралась одной рукой о стену, чтобы не упасть. В других частях Ковчега я не слышала шума, раздающегося здесь. Я закрыла глаза, вслушиваясь в него, и поняла, что где-то рядом течет вода. Я чувствовала над нами реку с тех пор, как мы спустились в Ковчег, но сейчас я ее слышала. Наверху, помимо вентиляционных туннелей, вдоль потолка проходили огромные водопроводные трубы. В них-то и грохотал темный речной поток.

Комната за комнатой оказывались пусты, но не так, как на верхних уровнях, где мы блуждали — там суровые серые стены всегда оставались голыми. Здесь пространство было разграблено, очищено от содержимого. Сами стены наполовину сняты — отсутствовали целые панели, трубы и провода были оголены, а кое-где, ближе к бетону, перерезаны. Из перетертых концов торчали медные усики.

В голове опять грянул взрыв с последующими толчками, мелькающими бессистемно, как огни на верхних уровнях Ковчега. Стиснув зубы, я попыталась сосредоточиться на развалинах комнат. Их было так много: огромные залы и отходящие от них маленькие закутки. И все — разграбленные. И никаких следов разбитого оборудования вроде того, что мы с Кипом оставили в зернохранилище, когда пытались разрушить машины. Никаких механизмов — ни сломанных, ни уцелевших, только несколько хвостиков проводов. Снимая со стен вещи, их тщательно вырезали, судя по аккуратным спилам в бетоне, откуда удалили целые блоки. На стенах и дверях остались таблички от вещей, которых здесь больше не было: «Водяной насос (3)», «Выпускной клапан для конденсата», «Клапан сброса давления (доп.)».

— Синедрион ничего не разрушил, лишь перенес все в другое место, — пояснила я и подумала о новом бункере, который несколькими часами ранее упоминал солдат.

Они еще не закончили вычищать секцию А. Дальше в лабиринте комнат мы отыскали помещения с оборудованием или разобранные только частично. Настенные панели оставались целыми, каждая пестрела циферблатами и кнопками. На некоторых мелькали желтые или зеленые созвездия огней. Другие комнаты демонтировали наполовину: панели удалены, скрывающееся под ними оборудование выставлено напоказ. На полу лежал пергамент. Детальный рисунок отображал ближнюю панель — каждый провод, каждый разъем пронумерованы. Рядом — тележка, наполовину нагруженная деталями из разобранных машин, каждый элемент помечен ярлыком с номером.

Изучив рисунок на полу, я ничего не поняла. Какие-то цифры и странные незнакомые слова: «пусковые координаты», «ручное управление». Слишком сложно, слишком чуждо; очевидно, тут работы не на один год. Это походило на разборку и перемещение целого побережья, когда помечают каждую песчинку.

В следующей комнате — очень маленькой — было очень шумно. На открытой двери виднелась гравировка: «Проект H2S. Внимание! Доступ ограничен — только для техников H2S».

Я посмотрела на Дудочника, но он тоже явно ничего не понимал.

— Ты ничего не читала об этом в документах Джо? — спросил он.

Покачав головой, я шагнула внутрь.