Карта костей (ЛП)

— Им больше не нужно выбирать. Резервуары изменили весь расклад. Альфы уверены, что теперь есть альтернатива. Или они могут положить конец связи, но каждому придется нести бремя мутаций. Или судьбоносная связь останется, но омег поместят в баки. Они могут взять лучшее от обоих вариантов. Преимущество сильных, совершенных альф с омегами-близнецами, помещенными в резервуар на сохранение.

Дудочник тяжело вздохнул:

— Не так уж и сильно они отличаются от обитателей Ковчега, да? Те имели возможность прекратить рождение близнецов, но ничего не сделали.

Во взгляде Зои читалось презрение:

— Мне не жаль, если они все подохли в крысиной норе, которую сами и вырыли.

— Не все. — Я подняла еще один лист — на нем рукописные буквы теснились между рядами напечатанных цифр, отражающих состояние радиационного фона во время одиннадцатой по счету экспедиции. — Это последнее, что я нашла по профессору Хитону. Здесь не подписано, но я точно узнала его почерк.

Я зачитала вслух:

52 год, 19 июля.

Кому: Временному правительству.

Из-за систематических отказов в помощи выжившим на поверхности, несмотря на многочисленные просьбы и обращения (как мои, так и других людей, участвующих во все более редких экспедициях наверх), моя роль в Ковчеге больше не совместима ни с моей врачебной клятвой, ни с моей совестью. Принимая место в Ковчеге, я верил, что стану частью исторического проекта, необходимого для выживания нашего вида. Однако, учитывая отказ правительства помогать выжившим на поверхности, не говоря уж об отказе осуществлять лечение, которое прекратило бы рождение близнецов, оставаться в Ковчеге было бы для меня актом эгоизма. Сейчас, когда экспедиции на поверхность фактически прекращены, не осталось никаких отговорок, что Ковчег существует для чего-то иного, нежели выгоды тех, кто […]

[…] Поэтому я отказываюсь от своего поста прямо сейчас. Когда вы найдете это заявление, я уже покину Ковчег. Я не надеюсь, что проживу на поверхности долго. Я вошел в Ковчег молодым человеком, теперь я старик с плохим здоровьем. Но надеюсь, что за то время, которое мне осталось, я принесу выжившим пользу.

У меня нет иллюзий, что меня будет недоставать в Ковчеге. В последнее время я часто подвергался остракизму, меня называли «агитатором», «диссидентом», оспаривали мое психическое состояние из-за возражений против приоритетности проекта «Пандора», когда эти ресурсы могли быть направлены на облегчение страданий населения на поверхности и на […]

Слова Хитона исчезли за пятном медно-зеленой плесени. Пружины кровати пискнули, когда я наклонилась и аккуратно положила страницу в стопку.

— Он был единственным, — сказала Зои. — Единственный старик, который в конце концов ушел. Насколько он мог бы помочь людям на поверхности?

— Возможно, не слишком, — ответила я. — Но я рада, что он по крайней мере попытался. Знать бы, что с ним случилось.

Но времени на размышления не оставалось. Дудочник опустился на колени, роясь в стопке бумаг.

— Этот проект «Пандора» встречается уже не первый раз. Больше о нем не упоминалось?

Я покачала головой:

— Только в тех документах, что я вам показала. Но, похоже, он имел для них большое значение. Даже когда все стало разваливаться, они уделяли ему много внимания, поддерживали.

— Тогда нам нужно его найти, — решил Дудочник.

Ω